Современные проблемы доктрины гражданского права

Приведенная дефиниция, несмотря на содержащееся в ней классическое определение доктрины в качестве некой совокупности учений и идей, вызывает дополнительные вопросы прежде всего в связи с указанием на общезначимый характер правовой доктрины для всей правовой системы. Означает ли такой подход, что доктрина должна быть признана источником права, и если да, то какое место она должна занимать в современной системе источников гражданского права? Представляется, что автор объединил в приведенном суждении различные подходы к определению понятия «правовая доктрина», поскольку то правовое явление, которое можно считать основой формирования правосознания, при современном плюрализме научных взглядов не может быть совокупностью различных суждений и идей. Однако, несмотря на отмеченные дискуссионные моменты, в определении С.В. Батуриной названы практически все элементы, так или иначе используемые при научной трактовке содержания понятия «правовая доктрина».

Причины противоречий, имеющихся в современной науке относительно сущности и содержания рассматриваемой категории, были проанализированы Т.М. Пряхиной, которая справедливо отмечает: «Традиционно отечественная юридическая наука рассматривала доктрину в качестве систематизированного учения, целостной концепции, научной теории, выступающей основой программного действия. Областью доктрины как самостоятельного феномена правовой действительности была сфера правосознания, а выход на практику в основном происходил за счет особого вида толкования права – доктринального (научного), оказывающего влияние на процесс реализации права»[55].

В приведенной оценке наиболее важными представляются два момента: во-первых, характеристика доктрины как систематизированного, целостного учения, концепции, т. е. не совокупности различных взглядов и идей, а именно единой концепции (курсив мой. – О.З.), опирающейся на определенные методологические основания и вырабатывающей логически выверенные выводы, находящиеся в системном единстве, и, во-вторых, – четкое определение механизма влияния доктрины права на правовую действительность, которое оно оказывает отнюдь не в качестве источника права, а путем особого, доктринального его толкования.

Не вызывает возражений и следующий вывод: «исключение составляла марксистско-ленинская доктрина, выступившая идеологической основой грандиозных социальных, политических и экономических перемен не только в нашем государстве, но и в странах мировой системы социализма»[56]. Именно данное обстоятельство, на наш взгляд, и послужило причиной расширения смыслового содержания термина «правовая доктрина» до категории «источник права». В условиях тотального господства единственной идеологии признанные юридическим сообществом правовые концепции и идеи, действительно, могут стать не только основой правосознания юристов, но и источником права, так как они выражают общую идеологическую концепцию формирования правовой политики и правовых моделей регулирования общественных отношений.

В настоящее время, характеризующееся плюрализмом мнений и множественностью теорий и концепций, доктрина права не может быть представлена в единственном числе, но данный вывод обусловливает необходимость решения вопроса о том, является ли правовая доктрина общетеоретическим понятием или она может быть определена и раскрыта с отраслевых позиций, в том числе и с позиции гражданско-правовой науки. Данная проблема имеет не только теоретическое, но и прежде всего практическое значение, так как она непосредственно связана с современными тенденциями развития правового регулирования. Необходимость унификации смыслового значения понятия «правовая доктрина» определяется сближением правовых инструментов, различающихся в зависимости от преобладания влияния либо романо-германской правовой семьи, либо правовой системы стран общего права.

Необходимо учитывать и изменения, происходящие в традиционном профессиональном правосознании юристов, формируемом во время обучения[57]. В процессе практической деятельности юристы «теряют» исключительную связь с той или иной правовой системой, что в конечном счете приводит к модернизации доктрины гражданского права.