Современные проблемы каноники и экклезиологии в Русской православной церкви

Епископ могущественный царь для вас; он, управляя вместо Бога, должен почитаться вами как Бог, ибо епископ председательствует у вас на месте Бога… благоговейте перед ним и воздавайте ему всяческие почести… Тот, кто носит диадему, то есть царь, властвует только над телом… епископ же властвует над душой и телом[22].

Епископам понадобились интерполяции, чтобы оправдать свои претензии на обладание душой и телом человека! Трулльский собор в 691 г. осудил такой взгляд на епископа, как искажение церковного вероучения:

Оные Климентовы Постановления благорассмотрительно отложили, отнюдь не допуская порождений еретического злословесия, и не вмешивая их в чистое и совершенное апостольское учение (Книга Правил; Шест. 2).

Нынешние христиане воздают божеское поклонение епископу, опираясь на традицию: поклоняемся епископу не как Богу, а как Его иконе, оживающей в епископе. Литургический образ живет в пределах богослужения. Явленное в ритуале, за его пределами блекнет, становится воображаемым, обнажая фальшь позолоты. Величие своего ритуального образа парализует сознание епископа. Сняв облачение, он не выходит «из образа» бога. Он вступает в реальную жизнь, всерьез присвоив своей персоне славу неосуществленного Первообраза. В отличие от епископа, кесари сознавали, что смертны, и усмехались над собственной божественностью. Епископ уклоняется от прямого ответа о своей божественности. Церковные документы РПЦ: Устав, Положение о суде, Социальная концепция – не позволяют разглядеть современное учение РПЦ о лице и природе епископа. Прямо и косвенно они формируют образ неограниченного всемогущества и святости, которым не соответствует смертный и грешный епископ. Эти декларации одинаково оторваны от церковной традиции и действительности.

Если РПЦ исповедует епископа богом, против ее соборных документов возразить нечего. Всемогущий бог является источником власти. В силу всеведения его решения непогрешимы: он не ошибается, не подлежит контролю и критике. В силу святости его поступки безгрешны. Он не ограничен никем, кроме бога из соседней епархии. Архиерейский собор превращается в Олимп. Понятно, почему Собор может быть только архиерейским: смертным на Олимпе делать нечего. Непонятно, как многобожие совместить с верой в Единого Бога?

Если РПЦ признает епископа человеком, возникает законное возражение против ее документов и практики: как РПЦ дерзает доверить бесконтрольную и неограниченную власть грешному человеку, зная его грехи и слабости, ошибки и пристрастия?

Собор

В «Послании об открытии Собора 15 августа 1917 года» Святейший Синод сообщал:

Церковь получила возможность осуществить право своего внутреннего, на началах соборности, устроения, а вместе и возможность созвать… Собор, который должен общим церковным рассуждением совершить великое дело обновления нашего церковного строя…[23].

Справедливо, что право решающего голоса – «право на голосование» – имели епископы. Клирики и миряне присутствовали, участвовали и высказывали свои суждения, а епископы принимали решения. Суждения клириков и мирян имели существенное значение для Церкви. Некоторые из них были утверждены авторитетом Вселенского Собора в качестве православных догматов. Известными клириками и монахами, изложившими свои суждения для Вселенского Собора, были: на 1-м Вселенском соборе диакон Афанасий Александрийский, на 6-м Вселенском соборе прп. Максим, названный «исповедником», на 7-м Вселенском Соборе прп. Иоанн Дамаскин и другие.