Современные тюрьмы. От авторитета до олигарха

В семьдесят седьмом году, отслужив срочную во внутренних войсках МВД СССР (охрана пермских «лесоповальных» лагерей), старший сержант Коробов, отличник боевой и политической подготовки, был направлен в Рязанскую высшую школу милиции и, закончив ее с отличием, получил распределение в родной подмосковный городок Солнечногорск, оперуполномоченным уголовного розыска.

(По просьбе правоохранительных органов автор изменил некоторые географические названия, а также имя и отчество фигуранта.)

Молодой лейтенант угро сразу же зарекомендовал себя с самой лучшей стороны. Старательный, понятливый, исполнительный, но скромный и не гордый: если в отделении не было служебной машины, он запросто отправлялся на выезд даже на общественном транспорте. Отчетность Коробова всегда ставилась в пример другим сотрудникам, а по показателям профилактики и раскрываемости он уже спустя год вышел на первое место по горотделу. Но больше любых премиальных оперативник любил похвалы руководства: на простом, бесхитростном лице Юрия Ивановича была написана готовность исполнить любой, самый жестокий и безрассудный приказ даже не за вознаграждение, просто за поощрительную улыбку начальника.

Впрочем, ни начальник городского управления милиции, ни парторг, ни другие милицейские командиры не рассмотрели в тихом, скромном и исполнительном лейтенанте уголовного розыска его истинную сущность прожженного честолюбца и карьериста.

Коробов не зря поставил на МВД: в семидесятые годы это ведомство было одним из немногих, суливших хорошие перспективы для карьеры. Именно потому еще в ПТУ Юра добровольно ходил в так называемую ДНД, добровольную народную дружину; именно потому в военкомате напросился во внутренние войска МВД; именно потому перед дембелем попросил начальство дать направление в Рязанскую «вышку» — мол, чувствую призвание.

Надевая китель с милицейскими погонами, человек так или иначе вступает в сделку с совестью. Всем известны и пресловутые следовательские планы «по раскрываемости преступлений», спущенные свыше, и «оперативно-следственные методы», при помощи которых из любого подозреваемого можно выбить практически любые признания. Впрочем, Юрию Ивановичу на все это было наплевать: он давно уже избавился от совести и морали, приучив себя видеть в окружающих лишь шахматные фигуры своей игры.

Лейтенант Коробов двигался к цели целеустремленно и жестко, и никто не мог остановить его тяжелого кабаньего натиска.

Руководство Юрий Иванович не просто не любил — он его ненавидел. Начальником угрозыска был типичный болван, солдафон, тупым усердием выслуживший свою должность. Но демонстрация преданности и любви к руководству была необходимым условием продвижения наверх. Лейтенант Коробов понимал: беспрекословное подчинение — быстрый путь к успеху. Будучи честным идиотом, начальник угрозыска мог рекомендовать усердного подчиненного для продвижения по службе.

С приказа начальника все и началось.

В ночь с двадцать первого на двадцать второе сентября 1981 года на окраине городка был ограблен небольшой промтоварный магазинчик. Грамотно отключенная сигнализация не сработала, и воры утащили наличность. С кастрюлями, садовыми лейками да безразмерными ботинками фабрики «Скороход» связываться не стали. Согласно протоколу осмотра места происшествия из магазинчика были украдены деньги в сумме пятисот восьмидесяти четырех рублей двадцати одной копейки.

Служебная собака след не взяла, попытки снять отпечатки пальцев не привели ни к чему — видимо, работали профессионалы. Правда, у входной двери неожиданно обнаружили улики: сорванный с пробоя замок и короткий изогнутый ломик типа фомки.

Расследование было поручено молодому и перспективному оперуполномоченному Коробову и работавшему с ним в паре старшему следователю Олегу Гусарову. В доверительной беседе с подчиненными начальник угрозыска сообщил, что преступление хорошо бы раскрыть в максимально сжатые сроки — для отчетности.

Был составлен список подозреваемых. В том, что преступление совершено своими, солнечногорскими, оперуполномоченный не сомневался. После недолгих раздумий выбор пал на восемнадцатилетнего Сергея Панченко.

Во-первых, Панченко уже конфликтовал с законом, имея два привода в милицию за мелкие правонарушения. Во-вторых, рос он один, без родителей (мать умерла при родах, отец, став виновником автоаварии, сгинул где-то в зауральском лагере), а тихая бабушка-пенсионерка вряд ли могла заступиться за единственного внука. В-третьих, относительно юный возраст подозреваемого давал основания полагать, что сломается он в течение нескольких часов. А в-четвертых — что самое главное! — по агентурной информации, переданной внештатными сотрудниками (то есть стукачами), в ту роковую ночь с двадцать первого на двадцать второе сентября гражданин Панченко дома не ночевал.

Двадцать третьего сентября подозреваемый — высокий юноша с застенчивым взглядом и большой светло-коричневой родинкой на шее — уже сидел в кабинете оперативника.