Читаем Современный Евгений Онегин полностью

Мой дядя – человек сердитый,И тьму я браней претерплю,Но если говорить открыто —Его немного я люблю.Он – чёрт, когда разгорячится,Дрожит, как пустится кричать,Но жар в минуту охладится —И тих мой дядюшка опять.Зато какая же мне скукаВесь день при нём в гостинной быть,Какая тягостная мукаЛишь о походах говорить,Супруге строить комплименты,Платочки с полу поднимать,Хвалить ей шляпки её, ленты,Детей в колясочке катать,Точить им сказочки да лясы,Водить в саду в день раза триИ строить разные гримасы,Бормоча: «Черт вас побери».Так, растянувшись на телеге,Студент московский размышлял,Когда в ночном на ней побегеОн к дяде в Питер поскакал[48].

Прочитав эти первые строфы поэмы «Сашка», даже неспециалист легко поймет, что Полежаев еще не овладел техникой онегинской строфы, но влияние стиля и образов пушкинского «Евгения Онегина» уже воспринято и отражено в форме этого полупрофессионального произведения. Прочитайте еще 10–12 строф – и вам станет ясно, что автор довольно откровенно срисовывает портрет главного героя с самого себя, занимаясь в основном не изображением характеров действующих персонажей (в этом А.И. Полежаев никогда не достигал особой виртуозности), а эпатажной поэтической мемуаристикой. Во всем чувствуются молодость и вольнолюбивые мечтания, а отдельные стихи выглядят едва ли не как строки революционных прокламаций:

«Но ты, козлиными брадамиЛишь пресловутая земля,Умы гнетущая цепями,Отчизна глупая моя!Когда тебе настанет времяОчнуться в дикости своей,Когда ты свергнешь с себя бремяСвоих презренных палачей?»[49]

Придет время – и вольнолюбивый студент Московского университета дорого заплатит за то, что осмелился откровенно высказывать столь крамольные мысли: в России на вольнолюбивое литературное творчество любого уровня всегда стремились набросить цензурно-политическую узду. Основное же литературное достижение Полежаева – бурлескная травестия – выражалась в том, что вместо образа жизни и похождений молодого светского повесы, Онегина, он демонстрирует читателям быт московского студенчества, вспоминает о собственных походах в публичные дома и о драках, сопровождавших эти походы. Специфика быта московских студентов начала XIX в., с хамством и мордобоем, зачастую сопутствующими этому быту, представлялась при этом чрезвычайно колоритно. К примеру:

Ах, много, много мы шалили!Быть может, пошалим опять.И много, много старой былиДрузьям найдется рассказатьВо славу университета.Как будто вижу я теперьОсаду нашу комитета.Вот Саша мой стучится в дверь…«Кто, наглый, там шуметь изволит?», —Оттуда голос закричал.«Увидит тот, кто дверь отворит», —Сердито Саша отвечал.Сказав, как вихорь устремился —И дверь низверглася с крючком.И, заревевши, покатилсяЛакей с железным фонарём.Се ты, о Сомов незабвенный!Твоею мощной пятернейГигант, в затылок пораженный,Слетел по лестнице крутой!Как лютый волк стремится СашкаНа девку бледную одну,И распростерлася Дуняшка,Облившись кровью на полу[50].
Перейти на страницу:

Похожие книги