Современный нигилизм. Хроника

Но это желание невозможно исполнить, пока ты жив. По сути, вся тяжесть жизни была не сном, а суровой, очень суровой, невыносимой реальностью (воспоминание: смерть его дочери и душевная бездна, в которую он падает). Тяжесть, от которой перехватывает дыхание, а невозможно быть свободным и при этом не дышать, и человек оказывается раздавлен историей, тем, что с ним случилось, окружающим его настоящим, тем, что еще случится или уже никогда не случится. В таком случае лучше ничего не выбирать. «Что я сейчас думаю о дочке? – говорит Раст допрашивающим его полицейским. – Знаете что? Судьба сжалилась над ней. Я иногда даже благодарен. <…> Сколько же нужно самолюбия, чтобы выдернуть душу из небытия сюда, сделать мясом. Бросить жизнь в эту молотилку. Так что моя дочка… она избавила меня от греха отцовства» (первый сезон, вторая серия «Галлюцинации»).

Тем не менее, даже сталкиваясь лицом к лицу с этой ситуацией, как дважды повторяет сам Раст, «выбор есть всегда» (первый сезон, восьмая серия «Форма и пустота»). И Раст выберет. Чтобы сделать это, ему придется спуститься на дно бездны зла и абсурдности мира, найти серийного убийцу и вступить в битву, которая чуть не закончится его смертью. Но прежде всего он опустится на дно своей собственной души и того, что дала ему жизнь. В финальной сцене первого сезона он сидит в инвалидной коляске, которую толкает Марти: они выбрались покурить из здания больницы, куда Раста привезли после того, как его ранил стрелявший в него убийца. Они разговаривают, но совершенно по-другому, не так, как раньше: они говорят о существовании, возникающем из ничего и побеждающем небытие.