Современный польский, чешский и словацкий детектив

Он умолк, рассеянно глядя перед собой и не замечая, как пепел сыплется на пол.

— Ну, а Бауманн? — спокойно спросил капитан Шимчик. — Как он относится к этим сплетням? Может быть, сам распространяет их?

— Сомневаюсь, хочу думать, что нет. — Похоже было, что Сага старался убедить себя в этом.

— Продолжай. — Внимание Шимчика привлекли руки Саги.

— На чем я остановился, Феро?

— Что тебе известно об открытии Бауманна? Только попроще толкуй, я в химии абсолютный невежда.

— Речь идет о силиконах, — начал директор. — Может, ты читал — недавно в нашей словацкой «Правде» был репортаж. Это вещества с высокой химической и физической устойчивостью — одни из них практически огнеупорны, другие предохраняют от влаги и низких температур… предохраняют все: мягкие сплавы и кожу, ценные картины, бумагу… Наши ученые занимаются ими, если не ошибаюсь, еще с войны, они уже многого добились, тем не менее мы отстаем. Кроме того, очень важно сократить капиталовложения и тому подобное… Бауманн занялся непосредственно удешевлением производства.

— Силиконов?

— Некоторых. Силиконов много.

— Ну и чего-нибудь добился?

— Мне кажется, да. — Сага указательным пальцем растер пепел на столе. — Здесь в конверте почти вся документация открытия, не хватает некоторых страниц, но вводная часть там есть. Не слишком подробная, но достаточно основательная, с многообещающими выводами. Бауманн вообще-то любит держаться в тени… Тем более что такие обобщения пишутся обычно в конце, когда результаты уже налицо.

— Проверены опытным путем?

— Да.

— Сколько опытов провели Стеглик и Сикора?

— В общей сложности свыше трехсот. Кроме того, огромное количество провел сам Бауманн.

— Они ассистировали?

— Не всегда, — ответил директор. — Но большинство опытов — вероятно, самых ответственных — наверняка делал он один. Такой характер.

— Скрытный?

— Ты не забывай, что тут пахнет большими деньгами. Голиан говорил, что тянет даже на Государственную премию, да к тому же государство откупит патент. Если, конечно, пойдет в серийное производство. А пойти — наверняка пойдет, — подчеркнул он.

— А что, Бауманн любит денежки? — Шимчик медленно выпустил дым и распрямился.

Кожаное кресло приятно холодило. Они посмотрели друг на друга, и Сага сказал:

— Да. Я его знаю, годы вместе проработали, готов снять перед ним шляпу — большой специалист и отличный руководитель: сдержанный, объективный, людей не торопит, но следит, чтоб дело не стояло… Но что касается гро?шей…

— Ну, ладно, вернемся к открытию. Ты и вправду уверен, что формулы списал Голиан?

Сага колебался. Он встал, прошелся к окну и обратно, положил сигарету в пепельницу, потом достал и снова закурил.

— Ну?

— По-моему, почерк его и самописка тоже. У Голиана был ключ от сейфа, он имел возможность познакомиться с расчетами основательно. Для непосвященного эта единственная списанная формула ценности не представляет, и для Стеглика и для того, второго, но… — Он затянулся и погасил сигарету. — Но вместе с тем Голиан — человек прямой. Он — и вдруг кража или какое бы то ни было мошенничество… Голиан обвинил Бауманна в воровстве, сказал это прямо ему в лицо у него в кабинете, так прямо и бросил в лицо. Не могу себе представить, чтобы потом он вдруг спохватился, поднялся наверх, переписал формулу и… Нет, не могу, ты уж извини.

— И что же ты считаешь?

Сага пожал плечами, потом решился:

— Здесь какое-то жульничество.

— Жульничество? — не понял капитан.

— Более того — провокация или шантаж, — мрачно подчеркнул Сага.

— Со стороны Бауманна?

— Да. Но только Голиан вовремя это понял и хотел предвосхитить события, потому и явился ко мне и отдал ключ — ты пойми — мне, директору, хотя ведь не я ему этот ключ вручал. Он хотел остаться чистым, гарантировать себя…

— От шантажа?

— Как знать. Бауманн зубаст.

— Зачем ему топить Голиана?

— Нужно, — подчеркнул Сага. — Именно потому Бауманн настаивал на том, чтобы я поговорил с Голианом, я отказался. Тогда он сослался на вас! Сказал, чтоб я обратился к вам! Очевидно, для того, чтобы я предупредил Голиана и тот испугался…

— А зачем ему это?

— Он хочет, чтоб Голиан с работы ушел. Исчез с нашего завода. Наверное, знал, что Голиан об этом уже подумывает, прочел в его папке черновик заявления, понял, что бумажка так и осталась черновиком, ведь Голиан об увольнении не просил, видимо, раздумал… Бауманн хотел его снова на это натолкнуть, ускорить, чтобы тот исчез во что бы то ни стало. А испугавшись, что я Голиана не отпущу, разыграл всю эту историю с кражей, понадеявшись, что я на Голиана здорово обозлюсь…

— И его заявление подпишешь.

— Да.

— Но зачем ему это?

— Ведь он и сам сказал, что идея принадлежит Голиану. И что существовала работа, которую он когда-то читал. Если она у Голиана сохранилась и тот представит ее и докажет, ну, скажем, некую зависимость или зависимость принципиальную? Такую, за которую надо платить?

— Имеешь в виду деньги?

— Естественно. Старик за деньги удавится.

— Не понимаю. — Шимчик устроился поудобнее. — Ведь если б Голиан даже ушел, все равно материальные претензии он мог бы предъявить, работая и в любом другом месте, не так ли?