Современный польский, чешский и словацкий детектив

— Возможно, что и не так. Человек с его репутацией! Сбежал, вернулся — в нем это сидит, он боится… Знает, что на него косятся, что друзей у него нет, а что касается доверия — похоже, что он уже и сам себе не верит. Ну а старик опасается собственной доброты — если человек на глазах, ему нет-нет да что-нибудь и сунешь. С глаз долой — и угрызения совести утихнут. Вот что мне пришло в голову, но, возможно, все это чепуха.

— Я Бауманна не знаю, — медленно произнес Шимчик. — Ты можешь его сюда пригласить?

— Старика? Хочешь с ним познакомиться?

— Угу.

— Пожалуйста. — Сага пододвинул к себе телефон и набрал номер. — Никто не отвечает, — сказал он.

— Тогда пусть его найдут. У вас ведь есть радиоузел. Директор соединился с рубкой, и вскоре над их головами загремело:

«Товарищ Бауманн, вас просит зайти директор. Товарищ Бауманн…»

— Выключи! — Шимчик встал и потянулся. Ох, уж это ожидание. Директор разбирал почту.

— Нету, — сказал он наконец, — не отвечает. Обычно после такого вызова является сразу.

Зазвонил телефон. Сага снял трубку. Выслушал и, повесив, сообщил.

— Ничего не понимаю. Говорят, поехал с Голианом в город. Вахтер говорит, что на «трабанте» Голиана, что тот его взял с собой.

— Может, сами договорятся? — Капитан смотрел на Сагу внимательными серыми глазами. — Хорошо, что ты меня позвал. Будь добр, дай-ка мне эти бумаги.

— Документацию открытия и папку Голиана?

— Если эти двое найдут общий язык, то непременно сообщат об этом тебе. В таком случае позвони, я все тебе немедленно верну.

— А если нет?

— Тоже позвони. Примем необходимые меры.

— Какие?

Шимчик, убирая бумаги в портфель, ответил, что он не пророк.

— Ты считаешь, что дело серьезное?

Сага не притворялся, он в самом деле был обеспокоен. И Шимчик подумал: «Что его так тревожит, только ли то, что он с Голианом был в хороших отношениях, или, может быть, что-то другое? Боится, что это провокация? Недоброжелателей боится или место потерять? И это возможно, здесь он пригрелся: пятнадцать лет на одном предприятии и все на посту директора, корнями уже врос в свой завод».

Капитан пожал плечами, однако высказал предположение, что ничего серьезного тут нет, и они распрощались.

Перед Лазинским лежали фотографии. Его нисколько не удивило, что капитан Шимчик, его непосредственный начальник, не поленился прийти к нему, хотя такое случалось нечасто. Лазинский доложил:

— Только что говорил с Прагой. Полковник Вондра доволен. Человек на фото, судя по всему, Шнирке. Голиан сразу нашел его в целой группе и заверил, что это Баранок. Сдается мне, что фамилия «Шнирке» ему пока неизвестна.

— Как он вел себя? — поинтересовался Шимчик.

— Когда я показал фотографии?

— Нет, когда увидел вас.

— Да никак, он меня ждал. Вчера днем я ему звякнул, оказал, что приду.

— А зачем придете, тоже сказали?

— Ну, что-о вы! — Лазинский достал из пакета леденец.

— Вы встретились с ним на заводе?

— Да.

— В котором часу?

— Около девяти, хотя договорились на восемь. Я на автобус опоздал.

— Это Голиан предложил в восемь?

— Да. В восемь. Или пораньше. Сказал, что позже у него обычно много работы.

— Он сказал «обычно» или именно сегодня?

— Кажется, «обычно». — Леденец — и опять красная малина — исчез у него во рту. — А почему вы спрашиваете, случилось что-нибудь?

— Когда вы от него ушли?

— Минут через десять. Мы недолго сидели.

— Как он выглядел? Не был ли взволнован?

— Поначалу да, — подтвердил Лазинский. — Как обычно, ведь все волнуются, когда к ним являются из нашей конторы… Потом вроде успокоился, но все время теребил в руках какую-то коробочку, маленькую такую, от ленты для пишущей машинки. Когда я уходил, сунул ее в карман. Говорил спокойно. Сказал, что на фото — Баранок, ошибиться он не может. В Мюнхене неоднократно встречался с ним на одной вилле. Оказал еще, что он совсем не изменился, что это тип мужчины, который до самой смерти остается моложавым. Фотография лишний раз это подтверждает.

Лазинский смотрел на Шимчика, а капитан Шимчик — на фотографии. На одной из них было юношеское лицо с узкими темными глазами, на другой — за длинным столом, уставленным пивными кружками, веселая компания, вероятно, встреча подвыпивших буршей.

Капитан, рассмотрев фотографии, рассказал о своем разговоре с Сагой. Лазинский слушал, малина снова исчезла за его щекой. Когда Шимчик закончил, он заметил:

— Чудно. А вдруг формулы выкрал и впрямь Голиан.

— А если нет?

Раздался телефонный звонок. Лазинский поднял трубку и, сказав: «Да, он здесь», передал ее капитану. Шимчик внимательно выслушал и решительно заявил:

— Разумеется, жду. Да, внизу, у ворот. Пока никому ни слова, шофера не бери. Не бери шофера, понял? Поторопись, жду тебя.

Положив трубку, он молча уставился в пустоту. Потом пробормотал:

— Сейчас приедет Сага и отвезет меня на лоно природы. Полагаю, что вам тоже следует поехать. Голиан погиб, — Шимчик вздохнул и, взглянув на Лазинского, добавил: — Автомобильная катастрофа.

Лазинский схватил портфель и молча, словно нехотя, встал.

— Автомобильная катастрофа? Где?

— Недалеко от Михалян.

— По направлению на Братиславу или сюда?

— На Братиславу, — ответил Шимчик.