Современный польский детектив

— Потому что им известно, что вы никогда не спасали жизнь Ярецкому. Они знают также, что вы родились в тридцать третьем году и во время восстания жили с родителями в деревне под Радзимином. И, наконец, они знают, что тот Станислав Ковальский, который действительно спас жизнь Влодзимежу Ярецкому, умер три года назад.

— Ну, дошлая баба! — с оттенком восхищенного удивления воскликнул Ковальский. — С такой лучше потерять, чем с иным — найти. Все разнюхала!

— Адвокат Ресевич будет доказывать, что при составлении завещания имела место «error in persona», то есть что Ярецкий хотел записать имущество одному Ковальскому, а ошибочно записал другому. Вы, правда, сказали мне, что собственными руками вытащили Ярецкого из-под развалин, но адвокат Ресевич на суде сразу же докажет, что это ложь.

— Выходит, сорвалось?

— Выходит, так. И все же я вам рекомендую прибегнуть к помощи адвоката. Лучше из другой конторы.

— Зачем я буду деньги тратить? Я и сам вижу, что сорвалось. Поэтому и хотел загнать поскорее это наследство. Хотя бы и за полцены, но по-быстрому. Я бы имел денежки, а купивший — хлопоты. — При мысли о такой прекрасной перспективе Станислав Ковальский даже захихикал.

— Не спешите, обдумайте все. В вашем положении очень нужен опытный адвокат.

— Если мы пойдем в суд и выиграем, то судебные издержки кто должен платить?

— Если бы выиграли, издержки суд возложил бы на вас.

— Черт побери! — взорвался Ковальский. — Еще и платить надо!

— Я не утверждаю категорически, что вы проиграете процесс. Я говорю лишь, что у Ярецкой серьезные основания выиграть его. — Адвокат старался быть беспристрастным.

— Я не ребенок. Мне не нужно объяснять. Сам вижу, что погорел. В общем, пришлась ложка по рту, да в кувшин не лезет. Только раздразнили. Разве не так?

— Увы, так, — согласился адвокат.

— Пан меценат, — Ковальский закурил, — почему этот Ярецкий записал мне свою мастерскую? Ведь я ему ни сват, ни брат. Не знаю даже, откуда он мой адрес взял. Несколько раз товар у него брал — вот и все наше знакомство. Чертова ведьма писала мне и судом грозила, если я ей пару грошей не отдам. А с хозяином я и полсотней слов не перекинулся. И вдруг — на тебе! Всю мастерскую…

— Именно поэтому адвокат Ресевич и намеревается доказать в суде, что Ярецкий ошибся.

— Ну ладно ошибся бы в фамилии. Но ведь он и мой адрес подал. Или написал бы: «Ковальскому на Маршалковской, дом 115», а ему надо было: «Ковальскому на Маргяалковской, дом 111». На такой большой улице Ковальских хоть пруд пруди. Но в Воломине на Малиновой только один Ковальский — это я.

— Не напиши Ярецкий о том, что вы спасли ему жизнь, — адвокат счел своим долгом дать клиенту исчерпывающую информацию, — тогда, как говорится, комар бы носа не подточил — завещание было бы действительным и никто не смог бы его опротестовать. Ведь владелец мастерской имел право записать ее кому угодно. И вам в том числе.

— У него, видать, не все дома были. — Ковальский пришел к тому же выводу, что и знатоки законов.

— Если судить по этому завещанию, то с Ярецким действительно произошло что-то неладное.

— Что же теперь будет, пан меценат?

— У вас есть две возможности: либо взять опытного адвоката и постараться выиграть процесс, либо достичь полюбовного соглашения с Ярецкой. Насколько я понимаю, та сторона по определенным соображениям хотела бы избежать суда.

— Понимаю! — Ковальский был не лыком шит. — Бабе невыгодно, чтобы попы узнали, что дароносицы им псих делал. Вот и хочет уладить дело по-тихому.

— Предположим, что вы правы.

— А как бы это полюбовное соглашение выглядело?

— Вы должны сделать у нотариуса заявление, где будет сказано, что ввиду явной ошибки Ярецкого вы не принимаете наследства. Тогда все наследует жена.

— Соображаю. А они мне за это в ручку?

— Именно так.

— Если дадут сто тысяч, я соглашусь.

— Хорошо. Я сообщу об этом поверенному Яредкой — адвокату Ресевичу. Он, кстати, тоже работает в нашей конторе. Если вы хотите, я могу пригласить его сюда.

— Нет уж, лучше я с вами буду дело иметь. Дадут они мне сто тысяч?

— Не знаю. Я бы не дал. Предпочел бы судиться.

— Ну а пятьдесят? — Первый запрос был, очевидно, «пробным шаром». Теперь Ковальский делал конкретное предложение.

— Рушинский догадался, что и эта цена завышена.

— Не много ли, пан Ковальский? Ведь вы, в сущности, получаете деньги ни за что.

— А вот нет! За то, чтобы суда и писак не было. Вот как редактор тиснет на первой странице «Экспресса» этакую статеечку, тогда посмотрим, какой вид у них будет. В Варшаве на Воле есть еще один спец по медальончикам со святыми угодниками. Пекарняк его фамилия. Он тот час разошлет эту газетку по всем приходам Польши. — Ковальский неплохо разбирался в конкурентной борьбе изготовителей ритуальных предметов для костелов и решил использовать ее. — Ведь больше потеряет чернявая уродина, чем пятьдесят тысяч кусков. И что для нее эти деньги?