Современный румынский детектив

Профессор остановился и с удивлением оглядел вора. Промокший до нитки, весь в синяках, Димок остервенело стучал зубами. Силе рассмеялся:

— А ведь ты прав, малый!

— Знаю, дура!

Они засмеялись. Отлегло от сердца, дождь и усталость отступили.

— Так, говоришь, не ндравится на воле — сиди в каталажке?!

— А как же? Задарма ничто не дается, тем паче беглым. Скажи спасибо, что можешь дойти до перекрестка и повернуть, куда твоей душе угодно. Так?

— Так, Митря!

— Да благодари всевышнего, что дал тебе в помощники человека с головой!

— Да-а, повезло…

— К примеру, что мы, по-твоему, должны сейчас делать?

— А то у нас есть выбор? Шагать вперед.

— Всю ночь?

— Всю! Хоть согреемся.

Димок удивленно поцокал языком:

— Тоже мне, головастик! А о том не подумал, что на улицах ни души и возьмет нас первый же постовой?

Беглый пожал плечами:

— Ну конечно, квартира пустует, а я гуляю!

— А чего ей пустовать? Пошли в мою берлогу!

— Ты ж говорил, что наврал и нет ее у тебя.

— Чего человек не сболтнет! Лево, кляча!

— Ловкач же ты, Митря! Завсегда у тебя туз в рукаве.

— А то!

— Все время думаю, какой еще сюрприз меня ожидает. Глаза вора сузились:

— Напрасный труд, голубь, не угадаешь!

Они свернули в узкую боковую улочку, объятую тьмой.

— Кто хозяйка? — спросил Беглый.

— Посаженая мать моих предков. Почтенная женщина. Году в тридцать шестом держала трактир в Дэмэроае.

— Ясно! Опять синяками разживешься. Видать, начало ндравиться…

— Махнем через забор, у меня нет ключа от парадного. Беглый перекрестился — за забором простиралось кладбище Белу. Вор прошептал:

— Нишкни! Чую нюхом, у ментов и дома покойников под наблюдением.

Они поползли между могилами. Трава была мокрая, дорожки развезло. Силе приложил губы к уху Димка:

— Ты был прав, вон патруль. — Где?

— На скамейке, рядом с большим крестом.

В ночи можно было различить два силуэта в дождевиках. То вспыхивали, то гасли огоньки сигарет.

— Пошли бог здоровья тому, кто придумал табак! — пробормотал вор.

— Тсс! Налево кругом!

— С чего это? Иди за мной. — Димок свернул к аллее бедноты, заросшей бурьяном. Деревянные кресты под порывами ветра шатались как пьяные.

Сердце Беглого сжалось. Он вспомнил своего отца на катафалке. Покойный был человеком бережливым, все беспокоился о детях, ради того, чтобы они не знали нужды, отдавал последнее. Как-то осенью он повстречал крестьянина, торгующего виноградом по дешевке. У отца не было корзины, так он снял сподники, завязал тесемками штанины и наполнил их гроздьями… Он отказывал себе в кружке пива, даже в стакане сельтерской. Единственной его страстью была обувь. Он недоедал месяцами ради покупки новых башмаков, трижды на дню чистил их кремом и наводил лоск бархоткой.

Хоронили его в одежде, купленной у старьевщика, и в ботинках с дырявыми подошвами…

Они опять оказались среди мраморных склепов. Вор достал из тайника ключ и открыл тяжелую железную дверь.

— Прошу, Посаженая мать ожидает нас.

Глава XV. Ищут двух беглых

Скупо светила лампада. Пахло маслом, смертью. Силе содрогнулся:

— У тебя не все дома! То ты меня в гроб затащил, теперь в склеп, а следующий раз…

— Отправлю на тот свет!

Вор смеялся, скривив рот, прищурившись. Смех этот настораживал Беглого.

— Чего же ты ждешь?

— Все в свое время, голубь. Пока что сиди за своей партой… — Он заметил, что у Беглого заходили желваки на скулах, и положил ему руку на плечо. — Брось, слушай, шуток, что ли, не понимаешь?

— Не понимаю.

— Кусочник! — Он прицельно плюнул в фотографию на камне: — Привет, мадам Маргарита!

— Кто это?

— Патрет-то, а? Весь гарнизон с ума свела! Чины дрались, аки петухи, один даже пулю себе в лоб пустил…

Силе всмотрелся в нежное лицо с большими ясными глазами и кукольным носиком.

— А на вид — сама чистота… — Дану?

— И немного мечтательная… Такие женщины всю жизнь хранят первый цветок, подаренный любимым.

Вор рассмеялся:

— Теперь я понял, почему ты попал в штангу с бабами!

Всем падлам падла! Ясно? Прикидывалась непорочной девой и дурила мужиков, что твоих младенцев!

— Как?

Вор растянулся на полу, заложив руки за голову.

— В те времена богатеи дневали и ночевали в Синае, морем-то заболели только теперь, в последние годы. Раз — и она приземлилась на курорте. Они всем скопом на нее. А сучка свое дело знает: очи в землю да вздохи, пока не подвернется старикашка с набитой мошной. Она тянет его в горы с рюкзаком, по немецкой моде. У живчика язык на плече, а ни гу-гу, за мужика хочет сойти. К вечеру он готов, забыл, как его зовут. Пьют шампанское, потом начинается цирк: не могу, я девственница. Утром фрайер готов поклясться, что это он ее спортил.

— Господи! А дальше что?

— Шлюха в истерику: в окно выброшусь, жизнь мою загубил! И фонтан слез. К обеду кладет миллион за пазуху…

— Фантастика!

— А через три дня — другой. На том и разбогатела, в газеты попала, здорово ей врезал Зизи Шербан куплетом.

— Маргарита… Как ее дальше?

— Врабие, дочь Жижи Паспарола из Милитарь. Отец ее работал по части покера, что его и доконало. Имей я столько деньжат, сколько домов разбила эта маруха!..

— Да уж…

Беглый опять залюбовался фотографией.