Современный румынский детектив

Телефон зазвонил что-то около половины первого, как раз во время очередной взбучки, которую мне задал Поварэ по поводу моего безобразного, как он считает, отношения к Лили. Я поднимаю трубку и слышу негромкий голос Григораша:

— Все ты сделал правильно, Ливиу, да только вот… Он горестно вздыхает, и эта пауза выводит меня из себя.

— Ну же, скажи наконец хоть что-нибудь!

— Спокойно, старик, спокойно… Я просто хотел тебе сообщить, что не нашел ничего общего между отпечатками пальцев Лукреции Будеску и теми, что на ампуле…

Хотя доктор Титус Спиридон и предупреждал меня о возможности именно такого результата экспертизы, я все же не в состоянии в это поверить:

— Ты уверен?!

Григораш, оскорбленный в своих лучших чувствах, ставнт меня на место:

— Если ты мне не доверяешь, обратись в другую «фирму».

— Погоди, не обижайся! — пытаюсь я загладить свою бестактность. — Но ведь ты этим разрушил всю мою конструкцию…

— Ладно, тут у меня еще кое-какая работа, а потом я зайду к тебе… может, сочиним что-нибудь новенькое.

Поварэ понимает значение всего того, что сообщил мне Григораш, и не мешает мне все спокойно переварить. Так… стало быть, эксперимент был осуществлен по всем правилам, но в результате я не только не получил необходимого мне последнего, и решающего доказательства виновности Лукреции Будеску, но и все прежние мои умозаключения пошли прахом. Если бы у меня сейчас был в руках конверт со стенограммой Титуса Спиридона, я бы его тотчас же вскрыл и, может быть, успокоился. Но его у меня нет… Чтобы окончательно исключить Лукрецию Будеску из числа подозреваемых в убийстве, мне надо ответить по меньшей мере на два вопроса. Первый: как следует толковать признания, сделанные ею в состоянии бреда?.. Второй: кто оставил отпечатки своих пальцев на ампуле с морфием? Если на первый вопрос я еще надеюсь получить ответ с помощью доктора Спиридона, то, чтобы ответить на второй, мне придется все начать сначала и снова биться над бесчисленными предположениями и гипотезами.

После короткого размышления я прихожу к выводу, что не так уж страшен черт, как его малюют… Я перебираю в уме всех лиц, составляющих ближайшее окружение Кристиана Лукача, которые были в курсе не только его болезни, но и того, что во время приступов он прибегал к сильнодействующим наркотикам. Их, в общем, не много набирается. Взять хоть, к примеру, Тудорела Паскару по кличке Виски, — двоюродный брат попросил его добыть для него ампулу с морфием. Виски утверждает, что ему не удалось достать ее. Он посетил Кристиана Лукача за час или два до «самоубийства». Были ли у Паскару мотивы убивать своего двоюродного брата? И да, и нет.

Или, скажем, Петронела Ставру — особо отметим, что она учится на последнем курсе медицинского факультета. Она была возлюбленной Лукача, затем оставила его ради мужчины, который старше ее на пятнадцать лет, женат и к тому же учитель ее бывшего возлюбленного. Она узнала от Тудорела Паскару, что Кристиан пытается раздобыть морфий. Она признает, что у нее каким-то образом пропал шприц. Она отказалась явиться в милицию… Была ли у нее причина убрать со своего пути Кристиана Лукача? По-видимому, ни малейшей. Но с другой стороны, были ли у нее основания прийти на помощь Кристиану Лукачу и сделать ему инъекцию? Несомненно. Могло ли это привести к летальному исходу? Лишь при условии, если бы кто-нибудь ей помог затем создать видимость самоубийства. Кто бы мог ей в этом помочь?.. Вот мы и добрались до Валериана Братеша, третьего из числа лиц, близких к Кристиану Лукачу…

Телефонный звонок прерывает мои размышления. Трубку берет Поварэ. Я успеваю его предупредить:

— Если это Лили, я еще не приходил!

— Это шеф, — сообщает он, — требует тебя.

Я так погрузился в свои мысли, что забыл обо всех начальниках на свете. Выхватываю из рук Поварэ трубку и докладываюсь по уставу:

— Капитан Роман у телефона!

— Ливиу, немедленно явись в кабинет товарища генерала. Я и сам не знаю, в чем дело… Когда освободишься, зайди ко мне.

— Так точно, товарищ полковник!

Бросаю трубку на рычаг и на мгновение замираю, уставившись невидящим взглядом в пустоту. Поварэ спрашивает меня с беспокойством:

— Что-нибудь случилось?

— Меня требует к себе генерал…

Поварэ моментально оживляется — он даже помогает мне повязать поаккуратнее галстук.

Генерал нечасто оказывает мне честь, приглашая к себе. Он это делает лишь в тех случаях, когда ему нужно дать какое-либо особо важное задание или чтобы я ему доложил какие-нибудь дополнительные сведения в связи с делом, находящимся у меня в производстве. Еще мы встречаемся разве что на совещаниях или на общих партийных собраниях. По-видимому, и на этот раз у него для меня какое-то задание. Вероятнее всего, он собирается командировать меня куда-нибудь в глубинку, помочь зашедшим в тупик местным криминалистам.