Современный самозванец [= Самозванец]

Перед ними не разбирается дело по существу, а только выясняются причины задержания обвиняемого, вескость улик и положение его в обществе, что главным образом и руководит присяжными при принятии этой или другой меры пресечения обвиняемому способов уклоняться от суда и следствия.

Это вмешательство присяжных, то есть людей беспристрастных, не профессиональных юристов, в участь обвиняемого с самого начала возбуждения уголовного дела – бесспорно, самое правильное и гуманное применение суда совести.

Всякий юрист, а тем более следователь, – человек ремесла, и его взгляды бывают всегда односторонни, он видит все в черном цвете и всякий обвиняемый ему кажется преступником.

Вследствие этой-то односторонности во взглядах судебной бюрократии всех стран, чрезвычайно благотворным является введение в суде и даже в следственном производстве нейтрального, без юридической озлобленности, элемента – присяжных.

Эти представители общества смотрят на людей и жизнь общежитейскими беспристрастными глазами, а это уже огромный шаг вперед в деле правосудия. Будь у нас в России такое учреждение, Дмитрий Павлович Сиротинин не был бы, быть может, прийдя утром в контору честным человеком, к вечеру уже заключенным под стражу преступником.

Да и мало ли в нашей судебной практике таких Дмитриев Павловичей!

XXIII Семейный совет

Неожиданный арест Дмитрия Павловича Сиротинина, как гром поразивший его, и особенно его старуху мать, произошел как раз во время отсутствия в Петербурге Елизаветы Петровны Дубянской.

За несколько дней до катастрофы в банкирской конторе «Алфимов с сыном» она уехала в Москву вместе с Сергеем Аркадьевичем Селезневым и Сергеем Павловичем Долинским.

Случилось это таким образом.

Когда обнаружилось бегство Любовь Аркадьевны, Екатерина Николаевна Селезнева, если припомнит читатель, тотчас же обвинила в увозе своей дочери Долинского, случайно в то время, не имея понятия о происшедшем в доме, сидевшего у Сергея Аркадьевича.

На замечание в этом смысле горничной Маши, Екатерина Николаевна не ответила ничего, но, видимо, сконфуженная, через несколько минут спросила:

– С кем же она, наконец, могла бежать?

– С Нееловым… – твердо и уверенно ответила Елизавета Петровна.

– С Нееловым? – повторила уже совершенно растерявшаяся Селезнева. – Но ведь она же не протестовала, когда ему было отказано в ее руке.

– Может быть, чувство развилось впоследствии…

– Он так редко бывал в доме… Но почему вы это утверждаете?

Елизавета Петровна рассказала о том, что она видела Машу вчера на улице, беседующею с Владимиром Игнатьевичем.

– Почему же вы мне не сказали об этом вчера?

– Я бросилась прямо к комнате Любовь Аркадьевны, но она уже спала, по крайней мере, Маша…

Елизавета Петровна хотела взглянуть на последнюю, но ее уже при первых словах рассказа компаньонки простыл и след.

– Что же Маша? – раздражительно переспросила Селезнева.

– Показала мне, приотворив дверь, фигуру лежащей на постели девушки… Быть может, это было просто устроено чучело…

– Несомненно, что эта негодяйка была с ней в заговоре… Но почему же вы-то меня не предупредили?

– Я только вчера в этом сама окончательно убедилась.

– О, позор, о, срам! – воскликнула вместо продолжения разговора Екатерина Николаевна, но в этом восклицании уже не было таких отчаянных нот, быть может потому, что Екатерина Николаевна считала фамилию Нееловых старинной дворянской фамилией.

С письмом дочери в руках Екатерина Николаевна вместе с Елизаветой Петровной вышла в гостиную, куда вскоре вошли Сергей Аркадьевич с Долинским, а спустя четверть часа и вернувшийся домой Аркадий Семенович.

Все они были ошеломлены известием о бегстве Любовь Аркадьевны.

– Надо заявить… Поезжай к градоначальнику… Пусть телеграфируют и задержат… – волновалась Екатерина Николаевна.

Аркадий Семенович чуть ли не в первый раз в жизни осмелился противоречить своей супруге.

– Огласка, душа моя, только увеличит скандал, да и как в этом случае догнать беглецов и вернуть их… Это, конечно, можно, но благоразумно ли… Похищение девушки относится к тому исключительному разряду похищений, где необходимо укрепить законное право похитителя на похищенную… Я не решаюсь думать, что Неелов похитил мою дочь иначе, как с целью на ней жениться…

– Это несомненно! – заметил и Сергей Аркадьевич.

– Я не хочу этого… Этому надо помешать… – не унималась Селезнева.

– И, матушка, помешать можно, но потом как бы не пришлось просить его же об этом как о милости.

– Ты думаешь? – уставилась на него Екатерина Николаевна. Она только теперь поняла смысл слов ее мужа и замолчала.

– Надо узнать, куда они скрылись, и написать, что мы согласны на брак и признать, если он уже совершен… – продолжал Аркадий Семенович.

– О, ужас!.. – снова стала восклицать Екатерина Николаевна.

– Маша должна об этом знать… Она была с ними в уговоре, – заметила Елизавета Петровна.

Позвали Машу.