Совсем не респектабелен

Он был рад тому, что она так хорошо защищена. Это не позволит ему пойти на поводу у самых низменных своих инстинктов.

Глава 9

Поскольку в доме ее родителей все еще не закончился карантин по поводу кори, Кири приказала отвезти ее в Эштон-Хаус. Лондонская резиденция ее брата была так просторна, что она могла находиться там сколько угодно времени, ни у кого не путаясь под ногами. Для Кири это был второй дом, и она очень подружилась с Адамом и Марией.

— Как приятно снова видеть вас в Лондоне, леди Кири, — радостно приветствовал ее дворецкий. — Герцогини нет дома, но если вы хотите видеть своего брата, то он у себя в кабинете.

— Я всегда хочу видеть своего брата, Холмс, — сказала Кири.

Она все еще держала в руках плащ Маккензи, который следовало бы отдать дворецкому, но ей не хотелось выпускать его из рук.

Она постучала в дверь герцогского кабинета и, услышав разрешение, вошла. Адам поднял взгляд от бумаг, встал и радостно улыбнулся:

— Кири! Какой приятный сюрприз! Как прошел твой визит в дом потенциального мужа?

Она собиралась небрежно сообщить ему, будто они не подходят друг другу, но неожиданно для самой себя разразилась слезами.

— Ох, Адам!

Моментально преодолев разделявшее их расстояние, брат заключил ее в объятия. Он был среднего роста, чуть выше Кири, но его сила и доброта делали его тихой гаванью в период эмоционального шторма.

Подрастая, она знала, что на другом краю земли у нее есть старший брат, который является герцогом. Она часто мечтала о встрече с ним, не зная, состоится ли когда-нибудь такая встреча. Но она и понятия не имела, что старший брат сможет дать ей дружбу, утешение и мудрые советы.

Она прижалась лицом к его плечу, и он потрепал ее по спине.

— Насколько я понимаю, из этой затеи ничего не получилось?

— Это большая недооценка ситуации. — Она заставила себя перестать плакать, и Адам усадил ее на уютный кожаный диван. — Я случайно услышала, как мать Годфри сказала своей сестре, что мое приданое делает меня приемлемой в качестве жены младшего сына, хотя и с большой натяжкой. Они говорили, что я вульгарна, что я заигрываю с мужчинами и поэтому мужчины всегда вертятся вокруг меня. И они говорили ужасные вещи о моей маме!

Адам дал ей свой носовой платок и выругался себе под нос.

— Я надеялся, что тебе никогда не придется столкнуться с подобными предрассудками, но, как видно, это неизбежно.

Кири промокнула слезы.

— Леди Норленд всегда была весьма сдержанной, но я думала, что она просто беспокоится о счастье своего сына. Я и понятия не имела о том, как сильно она меня презирает.

— Люди недалекие частенько презирают тех, кто отличается от них, — спокойно сказал Адам. — Для них это единственная возможность почувствовать собственное превосходство.

— Наверное, ты прав. Но все же неприятно узнать, что я вульгарное создание, которое терпят исключительно ради большого приданого. Может, тебе не следует выделять мне такую щедрую долю наследства?

— Вздор! — заявил ее брат. — Ты такой же ребенок шестого герцога, как и я, а следовательно, имеешь право на получение в качестве приданого доли наследства, соответствующей твоему социальному рангу. Да, деньги привлекают охотников за богатым наследством, но ты человек здравомыслящий. — Он улыбнулся. — И у тебя есть семья, которая пожелает убедиться, что претендент на твою руку достоин тебя.

Ей вспомнилось, как Маккензи сказал, будто ее брат является одним из самых опасных людей в Англии. Она, как правило, забывала об этом, поскольку он был человеком поразительно уравновешенным и очень любил свою семью, которую недавно обрел. Но Маккензи прав. Герцог Эштон не из тех, кого можно безнаказанно задевать.

— Такая защита — палка о двух концах, — сказала она, искоса поглядев на него. — Твои стандарты могут оказаться слишком высокими. Что, если вы с генералом не согласитесь с моей оценкой кандидатуры?

Он усмехнулся.

— Тут нашим помощником станет время. Оно излечит от нежелательных увлечений, но придаст силу настоящему чувству.

Это звучало разумно. За две недели она, наверное, совсем забудет Маккензи. Но пока…

Заметив у двери плащ Маккензи — она уронила его, когда начала плакать, — Кири едва удержалась, чтобы не вернуться за ним.

— Но на этом история не закончилась. Я была в такой ярости, что немедленно бросилась на конюшню и взяла их лучшего коня, чтобы доехать до Дувра, а оттуда добраться дилижансом до Лондона. Когда я выехала, дело было к вечеру, и я столкнулась с группой контрабандистов…

Адам так и замер.

— Ну и…

— …меня взяли в плен и отвезли в какую-то пещеру на побережье. Они пьянствовали и спорили о том, что со мной следует сделать, и тут появился один из их лондонских клиентов, который помог мне бежать. Интересно, что он оказался одним из твоих старых школьных приятелей.

Адам усмехнулся:

— Не говори, позволь мне самому догадаться. Это был Маккензи?

Она нахмурилась:

— Вероятно, репутация Маккензи пострадает, если в Лондоне узнают о том, что он имеет дело с контрабандными товарами.