Создатели

— Даже не упоминай об этом при мне, — Люсия взглянула на Руперта влажными глазами. — Не смей говорить о моем сыне. — Она бросила окурок на пол и вышла.

Люсия перестала разговаривать с ним. Через несколько дней Департамент террора потерял интерес к взрыву, и агенты в черном больше не появлялись. Туринский рассказал, что в новостях вину возложили на неизвестных китайских шпионов, которые, по-видимому, пытались посеять страх и хаос на Западном побережье. Департамент террора предупредил граждан, что ожидаются новые атаки.

— Страх, — пробормотал Туринский, пересказывая официальные сообщения. — Овец надо хорошенько напугать, чтобы не разбредались.

Поначалу подвальные комнаты показались Руперту удачным и удобным укрытием, но теперь он начинал чувствовать себя пленником. Под землей был туалет, но не было ванной, поэтому все ходили грязными и небритыми. Каждую ночь они спали в одной и той же одежде, и комната пропахла потом и немытыми телами. Люсия по-прежнему не разговаривала с ним, и от этого атмосфера в темном подвале становилась еще более удушающей.

Наконец Майя посчитала, что агенты закончили операцию и Руперт с остальными скоро смогут уйти. Они должны были расходиться по одному в разных направлениях и уносить с собой крошечные диски с незаконным интервью. Руперт слышал, что на дисках были и другие доказательства связи Вестерли с высокопоставленным чиновником Департамента террора. Но Руперт не стал просить, чтобы ему их показали. Хватит с него журналистики.

Он снова зашел в комнату, где в клетке был заперт Холлис Вестерли. Руперт не был там со дня интервью. Вестерли выглядел совсем плохо, он откашливал черные сгустки, которые скатывались по щетинистой бороде на расчесанную грудь и запекались на татуировке с молотом Тора. Воздух был пропитан тошнотворным запахом протухшего сала.

Руперт подумал, что для людей со всего мира, которые посмотрят интервью, его имя навсегда будет связано с образом Холлиса Вестерли. Ему не хотелось оставить о себе такую память.

— Похоже, мы станем звездами, — сказал Руперт Вестерли. Тот посмотрел на Руперта затуманенными глазами из-под тяжелых век. Он держал сигарету, которая почти полностью превратилась в пепел.

— А ты не звезда, что ли? — спросил Вестерли.

Руперт вспомнил, что для Вестерли он до сих пор работает в новостях. Похоже, нацисту и в голову не приходило, что все выпуски новостей снимали по четкому сценарию, словно комедийные сериалы, и настоящая история вроде той, которую он рассказал, никогда бы не попала на экраны.

— Меня показали по телику? — спросил Вестерли.

— Пока нет. Мы готовим специальную программу, большое событие.

— Как суперкубок?

— Да.

— Всегда хотел появиться в телике.

— Скажи мне, — начал Руперт, но замолчал в нерешительности. Он сомневался, что готов услышать ответ на свой вопрос. — Ты когда-нибудь жалел?

— О чем?

Руперту захотелось заорать и пнуть клетку.

— О том, что вы сделали в Колумбусе.

— Ну, иногда, — ответил Вестерли. Он попытался стряхнуть пепел с сигареты, и она рассыпалась в серую пыль. — Люди умерли, да. Но это война.

— Вы помогли начать эту войну.

— Не мы ее начали. Белому человеку приходится сражаться, чтобы выжить среди цветных.

— Ты осознаешь, что это была психологическая операция? Ты был пешкой в чужих руках. Они в руках негодяев плевать хотели на твои убеждения. Они полностью манипулировали тобой. Понимаешь ты это?

— Да, понимаю… Но кто-то должен был это сделать. Это было нужно. Дай-ка мне вон ту, синюю. — Вестерли показал на складной столик, заваленный таблетками и пустыми консервными банками.

Руперт посмотрел на дряхлого умирающего мужчину с нацистскими татуировками, пугающего и жалкого одновременно. Вестерли явно болен не только физически, но и психически. Но неужели он впрямь был рад, что миллионы людей оказались принесены в жертву безумной идее?

Руперт предполагал, что человек, которого Вестерли называл братом Зебом, работал в Психологическом корпусе доктора Смита. Зеб явился в тюрьму, чтобы завербовать туповатых парней. Он поманил Вестерли и ему подобных подходящими символами, и они стали подчиняться ему, как дрессированные псы. Точно так же можно манипулировать целым народом. Руперт и сам этим занимался. Так он зарабатывал на жизнь.

— Дай таблетки, сукин сын, — прорычал Вестерли.

Руперт взял пузырек с сильнодействующими синими таблетками и снял крышку. Внутри было около пятидесяти капсул, этого хватит, чтобы убить человека. Он просунул пузырек между решетками и перевернул его. Таблетки высыпались на тряпье Вестерли в пятнах мочи. В глазах пленника вспыхнуло первобытное ликование, он бросился на пол и стал губами подбирать капсулы с пола.

— Получай, — сказал Руперт и вышел.

Рано утром, еще до рассвета, Руперт спал на своем теперь уже грязном пенопластовом поддоне. Вдруг кто-то схватил его за руку и закрыл рот ладонью. Он слышал, как рядом храпит еще несколько человек.

— Тихо, — прошептала женщина ему в лицо. Это была Люсия. — Молчи.

Руперт кивнул, и она убрала руку от его губ.