Созерцатель

Внезапно старушка, докушав яблоко и хрустнув газетой, решительно поднялась. Не успела она сделать и шагу прочь от скамьи, как на освободившееся место откуда ни возьмись тяжело упала рыжая девушка и победоносно оглядела меня, спящего соседа и худую конкурентку. Видимо от шлепка мясистого тела о брусья скамьи, ветряного возмущения атмосферы и моей попытки чуть сдвинуться в сторону, чтобы не получить перелом берцовой кости, а, может просто потому, что выспался, господин в светло-сером костюме приподнял голову и огляделся.

– Доброе утро, – поприветствовал он соседей.

– И вам того же, – откликнулся я, оставив время и место для ответов следующих соседей, которых не последовало. Я с надеждой взглянул на рыжую соседку. Дева только вежливо тряхнула подбородком, шевельнула огненным пламенем в волосах, а от вербального символа приветствия ближнего воздержалась.

– Простите, нет ли у вас желания войти в порядошный дом и остаться там на пир души, – спросил он с гостеприимством в голосе. По всему видно, утренний сон приободрил человека, и он почувствовал силы, необходимые для того, чтобы сделать кого-нибудь счастливым, вот он и взялся за нас.

– Есть желание, – сказал я с готовностью, – если, конечно, в порядошный дом.

– А у вас, девушка с золотыми власами, оно еще не родилось?

– Видите ли, – замялась она, – мне очень дорого досталось это место и нелегко вот так просто его оставить, хотя, конечно, пир души в порядошном доме и мне интересен, как таковой.

– Давайте разберемся вместе, так сказать, на брудершафт, – предложил сосед, по-профессорски обхватив себя руками и выставив наружу упрямый подбородок. – Мы с моим уважаемым соседом не сомневаемся, что место занято вами вполне законно согласно вековой традиции добрососедской конкуренции мегаполиса. Но неужели бы я посмел предложить вам нечто худшее, чем то, на чём вы сидите и чем временно владеете?

– Не думаю, – сказала дева. –  Во всяком случае, с первого взгляда вы производите впечатление человека разумного и адекватного.

– Вот видите, – сказал он, расплываясь добродушной улыбкой, празднуя победу логики над косностью недомыслия. – Значит, решительно встаём, и начинаем выдвижение вглубь дружеской территории.

– Встаём… – прошептала она, не двигаясь.

– Встаём! – рявкнули мы с соседом и поднялись. Наши места очень уж сразу заняли конкурирующие добрые соседи жестокого мегаполиса. Мы протянули каждый по руке деве, и она, вцепившись в них белыми пальцами в веснушках, с видимым сожалением и легким стоном покинула скамью неподсудных. Пока мы неуклонно продвигались в бурной толпе отдыхающих граждан в сторону черно-бронзовых ворот, девушка постоянно оглядывалась на утерянное место и грустно вздыхала.

– Разрешите представиться, – сказал бывший сосед и нынешний попутчик, чтобы отвлечь девушку от печальных мыслей о невосполнимой утрате. – Меня зовут Борис.

– Андрей, – откликнулся я, пожав ему руку.

– Марина, – сказала дева. Мы с Борисом совершенно не удивились такому имени, потому что не могли представить себе, как могла бы она жить с другим. Нет и нет, такая харизматическая дева могла носить это – и только это – звонкое, музыкальное, таинственное имя. Словом, нам ничего не оставалось, как одобрить имя девы, саму деву и жгучую внешность её. Предполагаю, Борис, как и я сам, был уверен в том, что девушку с такой походкой и внешностью необходимо иметь среди друзей, но никак не среди врагов. Такая амазонка с прямой спиной и взбитой шевелюрой без сомнений войдет в горящую квартиру, остановит взбесившегося владимирского тяжеловоза и одним ударом уложит того безумца, который бросится на её друга. Вот почему Марина так гармонично вошла в наш мужской коллектив и заняла там подобающее место.

Наш путь лежал сквозь бурный поток прохожих и строго параллельно потоку автомобилей. Борис из вежливости непрестанно говорил. Он рассказывал о сценической находке Виктюка, новой книге Орлова, премьере фильма Соловьева с дивной Танечкой Друбич, неспешной музыкальности группы «Браззавиль», линии ароматов «Новой зари», ценах на недвижимость по оси Москва – Токио – Нью-Йорк и меню аборигенов Полинезии. Мы с Мариной переглянулись, потому что человек в светло-сером костюме, летней шляпе и с дивным портфелем мог говорить на эти темы только в случае недоверия к своим слушателям. Борис заметил наше недоумение и тут же переключился на то, что его на самом деле волновало.

– Люди, вы же видите, хоть мы и проходим сквозь ваш устремленный в вечность поток, но мы отнюдь не остаемся индифферентными по отношению к вам, – заголосил он сверкая  глазами. – Мой бедный народ, ты должен верить в то, что ты нам очень нужен и горячо нами любим. Именно поэтому иной раз то отчаяние, то печаль накрывает мою лысеющую главу, – он приподнял шляпу, приоткрыв сильные залысины на лбу, – из-за того, что мы с тобой живем как бы в параллельных мирах, а это неправильно!