Созерцатель. Повести и приТчуды

Можно признать, что фрейдисты, при всем уважении к поэтическому воображению их патрона, обладают превосходным способом дурачить публику. Психоаналитическая концепция сродни обиходному шулерству, она всегда под руками, пока, в конце концов, не начинает жить самостоятельно наподобие далекого и весьма наглого родственника, командующего в вашем собственном доме.

Действием таинственного «ОНО» или, по крайней мере, сексуальными недоразумениями предков объясняется что угодно: капитуляция перед насморком, неудачи служебной карьеры, беспорядок в железнодорожном расписании, инфляция эстетических категорий, промышленное соперничество. Всё в мире и вне его предстает под псевдонимами символов, поскольку все имеет округлую или продолговатую форму, или стремится к такой форме, или мечтает о ней. Даже квадрат — изуродованная окружность — полностью объясним с фрейдистских позиций, равно как и квадратура круга.

Нам эти фокусы известны, и нас не проведешь. Когда я вижу, как во время собачьей свадьбы вокруг занюханной сучки увиваются шикарные кобели, словно драгуны вокруг вдовушки на балу в дворянском собрании, я понимаю, что они играют Фрейда. Во время психоанализа необходимо сохранять серьезность и не смеяться, иначе все испортишь. Драгунам чаще удается важность, чем кобелям. Возможно, здесь имеет значение впечатление детских лет.

Любые внешние проявления есть вытеснение неосознанного. Это правило абсолютно и применимо к отдельному человеку и обществу. Поэтому, когда я вижу, что площади городов украшаются памятниками, выполненными в форме стержня — stelae lapideae — я догадываюсь, что это признак угасания сексуальной энергии нации. Автомобиль продолговат, а его колеса круглы, и это косвенная демонстрация роста супружеской неверности мужчин в современном мире. С другой стороны, неожиданно вспыхнувший интерес к воздушным шарам совпадает с активизацией феминистских движений и является подсознательным протестом против эпидемии гомосексуализма. А это, в свою очередь, несомненно, связано с открытиями в квантовой физике, переворачивающей традиционные представления о связях.

Поскольку все люди, даже самые здоровые, более или менее больны, постольку любые образы, ассоциации, лезущие им в голову — от бреда сивой кобылы до стройных научных теорий — подпадают под беспощадное исследование психоанализом и до конца объясняются им. То же относится ко всему живому и неживому. Ось земли — образ в аспекте знаковости — есть символ фаллоса, а сама земля — соответственно. Потому и плодоносит.

Психоанализом заниматься престижно, находки в этой области неожиданны, но открытия не всегда приятны. Всё в этом либидоизном мире психологически достоверно. Природа щедро выдает нам авансы, но сами мы часто некредитоспособны.

ТРАДИЦИЯ

Мы живем по традиции, потому что до нас так поступали предки и предки предков. Момент смерти — это момент отвержения жизни. До момента смерти мы отвергаем смерть морально, после момента смерти — фактически. Пожалуй, традиция — самый обстоятельный адвокат наших поступков перед лицом будущего. Рождаемся мы традиционным способом. Все, что на сей счет с помощью пробирок предпринимают осатанелые биологи, следует отнести за счет этических издержек науки, слишком мощной, чтобы быть благородной, и слишком слабой, чтобы быть гуманистической.

Почему рождаются глухонемые, слепые, шестипалые, горбатые, кривоногие? Ну да, гены и всякое такое. Слабое утешение для родственников. Поскольку гены — это и есть традиция природы. Наука копит все больше фактов, противоречащих друг другу и самим себе. И каждый подобный трудно объяснимый факт — это основание какой-то своей традиции. С другой стороны, растущая прорва слабоумных дебилов смешанной наследственности и чистокровных идиотов доказывает, что традиция — это не такое уж незыблемое основание, чтобы оставаться спокойным.

Ценность традиции — в ее цене, за которую человек покупает расцвет собственной жизни. Традиция — предельная стоимость жизни. Так товар может скромно или безудержно хвастать своей ценой, но сам он не владеет языком денег. Идиотизм или гениальность — разрыв границ традиции. В этом случае пересчет с одного курса стоимости на другой дает повод для жульничества и спекуляции. В самом общем смысле традиция так или иначе, но всегда в конечном счете спекулирует на мятежниках и бунтарях против себя. И хотя индивидуальные импульсы бытия так или иначе сходятся к финалу традиции, но именно традиция непрерывно паразитирует на новизне. Открытия, изобретения, интеллектуальные находки — все идет на пользу традиции, все ею усваивается, так что она распухает до уродливости. Если при этом традиция достаточно сильна и жестока, она начинает пожирать свое содержимое. Тогда жизнь глохнет. Количество гениев уменьшается, но количество идиотов возрастает. Идиотизм благополучно становится нормой и при благоприятных условиях восходит к рангу политики, наиболее престижной форме традиции.