Созерцатель. Повести и приТчуды

Они передвигали все, что могли: тарелки и бутылки, домашнюю мебель и утварь, машины городского транспорта. Я был свидетелем, как однажды дворник, выйдя поутру из дома и заметив, что за ночь снег полностью засыпал тротуар, посмотрел на этот снег таким взглядом, что снег сам собой тотчас сбился в огромный ком и укатился на детскую площадку. Я видел инвалида, сидящего в коляске, сложив руки на ампутированной груди, и рычаги тачки быстро двигались под волшебной силой взгляда.

Возродились разговоры о животном магнетизме, и Месмера числили за пророка. Несмотря на строгие запреты телекинетики процветали, открывали тайные школы, объединялись в подпольные союзы. Не обходилось и без курьезов. Однажды я видел, как подвыпивший телекинетик пытается вырвать фонарный столб. По-видимому, сеанс давался нелегко: хрипы, шипы и свисты испускались всеми входными и выходными отверстиями телекинетика. Столб согнулся, и это было потрясающе убедительно.

Демократия и порядок приходили в расстройство, поскольку каждый мог рассчитывать на себя. Окружающая жизнь, однако, не разваливалась, хранила вынужденную цельность, потому что телекинез все-таки требовал значительных энергетических затрат, хотя бензин подорожал.

Я всегда посмеивался над этими чудаками. Всем им было далеко до первого истинного телекинетика — гоголевского героя, в чью усатую пасть сами собой прыгали вареники, измазавшись предварительно в сметане.

МЫТАРЬ

Звонок в дверь разбудил меня рано. Ранний звонок. Я натянул брюки и пошел посмотреть, кто это. Это мог быть инспектор полиции нравов, говорят, поклявшийся застать меня с чужой женой. Или веселый дебил из соседнего барака, являвшийся по пятницам за толстой портновской иглой, с помощью которой он вышивал священный узор на осеннем рубище. Или это мог быть частнопрактикующий мистик, дающий советы, как не стареть во сне.

Я осторожно подкрался к входной двери и заглянул в почтовую щель. Снаружи стоял обыкновенный человек в просторном ношеном плаще, один. Я повернул замок, приоткрыл дверь и резко взглянул в глаза посетителя.

— Я мытарь, — сказал он с усталой улыбкой, означавшей, что он всю ночь с трудом шел ко мне и все-таки добрался. — Сборщик налогов на жизнь.

— Да, да, это общепринято. Налог — религия повседневности. И первый из них — налог на жизнь. Он освобождает от обязанностей.

Я открыл дверь пошире, чтобы мытарь мог боком протиснуться, что он и сделал.

— Разве вы меня не ждали? — удивлялся он мне в спину, идя следом. — А я был уверен, что я социально детерминирован. Что я — желанный гость всюду, где хотят спать со спокойной совестью в обнимку. А не с горьким сознанием причастности ко всеобщему преступлению.

Слишком много слов. Это настораживает. С другой стороны, сразу видно порядочного человека. Жулики лаконичнее.

— Простите, у меня не прибрано. И ведро-парашу приходится держать в комнате. Во всем бараке один туалет, им пользуются по очереди. Я выставлю за дверь. — Я подхватил ведро с крышкой и быстро выставил на улицу.

— У вас тут довольно мило, — сообщил он, когда я вернулся.

— Много ли нужно холостяку? — уклончиво отозвался я. — А вы всё мытарствуете? Или мытарите?

— Чаще мытарю, — спокойно улыбнулся он. — Когда всю жизнь собираешь с других налог на жизнь, то как-то не хватает времени подумать о себе. Мытари — бродячие рыцари уверенности, — рассмеялся он.

— Гм, — усомнился я.

— Не скажите, любезнейший. Налогом на жизнь обеспечивается память о вас после вашей, простите, трансценденции.

— Этот налог обязателен?

— Для того, кто не уплатит налог, — скучая, пояснил он, — будущее становится нестерпимым. В случае уплаты налога вы получаете возможность притерпеться к вашему будущему, стойко перенести его в настоящее.

— Это заманчиво, — согласился я, — но боюсь, что сегодня я неплатежеспособен. Впрочем, вот вам мой кошелек.

Он взял кошелек и безо всякого интереса открыл его.

— Здесь не очень много. Мне придется прийти еще раз. Я заберу это, а вам оставлю пятачок на транспорт. Если вы захотите куда-нибудь поехать. У вас тут очень мило.

— А в соседнем бараке вы были? — спросил я.

— Вы имеете в виду вышивальщика? Прекрасный человек, и тоже счастлив. У него замечательные пяльцы, полтора метра в диаметре. Мы договорились, что я приду к нему, когда он закончит работу. Вы знаете, мы были бы самым богатым министерством, если бы могли брать налог с несчастливых. А счастливцы так редки. К тому же они скрываются. Вот и приходится мотаться по городу. У вас тут очень мило. Мне хочется сделать для вас что-нибудь хорошее. По пути сюда я видел большую выгребную яму. Если позволите, я схожу и выплесну туда вашу парашу.

ПАСТОРАЛЬ