Созерцатель. Повести и приТчуды

— Ужов — яйцекладущий, — заметил Филолект. — Значит, тоже птица.

— Ему это не мешает, — парировал практикант.

— А вы, товарищ Синицын...

— Щеглов, — строго поправил практикант, — для вас я Щеглов и никто другой.

— Да, да, — улыбнулся Николай, — я запамятовал, мы живем в мире псевдонимов. Вы еще учитесь или закончили образование?

— Студент — юрист. Точнее юрист-студент.

— И диплом будете писать?

— Непременно. И скоро. Тема определена так: «идеологические диверсии в структуре политической тактики».

— Замечательная тема, — одобрил Николай. — И очень актуальна. Но полагаю, работа, скорее, теоретическая?

— Не совсем так. Спасибо, у вас прекрасный кофе. По основной идее тема, конечно, теоретическая, но обосновывается реальной практикой последних десятилетий. Всякая актуальность прежде, чем тиражироваться в будущее, должна коррелировать с прошлым, вы понимаете?

— Разумеется, — признал Николай, — понимаю, иначе я не был бы сумасшедшим. А скажите, Павел Константинович...

— Николаевич, — поправил гость.

— Да, да. Скажите, а вот это ваше занятие — наружное наблюдение — хорошо оплачивается?

— Хотите составить конкуренцию? Не советую. Но в нынешней экономической ситуации работа оплачивается, я бы сказал, скудно. Но дело и не в деньгах, не в них счастье. Профессионал госбезопасности должен обладать всем необходимым и достаточным опытом.

— А моральные издержки вас не пугают?

— Вы имеете в виду нравственные отправления, муки совести и всякое такое? Нет, нас ничто не пугает. Моя работа не очень благоуханна с точки зрения обывателя, но в нормальном цивилизованном обществе достоин уважения и человек, выгребающий нечистоты, и человек, дирижирующий симфоническим оркестром. Логично?

— Да, в системе ваших представлений и в пределах вашей душевной вместимости это логично. А, простите, ваше ведомство не установило здесь, в моей квартире подслушивающих устройств?

— Зачем? — удивился практикант. — Вы не представляете реальной опасности, и мы лишь эпизодически присматриваемся к вашей компании. Это, так сказать, профилактика общественной стабилизации. Во-вторых, это технически пока дорого. В-третьих, для нашего информационного банка вполне достаточно периодического прослушивания телефонных разговоров да иногда, по таблице случайных чисел, наружного наблюдения.

Наступило неловкое молчание. Гость допил кофе, тихо поставил чашку на блюдце.

— Фикус у вас замечательный, — сказал он. — Никогда таких роскошных фикусов не видел. Слышал, раньше фикусы красовались в каждой пятой квартире, а затем были признаны мещанскими и перевелись. А жаль. Такие красивые, будто лакированные листья. Если у вас, господа, нет ко мне вопросов, разрешите откланяться?

— Было очень приятно познакомиться.

— Тогда у меня вопрос, если позволите, — практикант встал, извлек из внутреннего кармана фотографию и предъявил Николаю. — Кто эти люди? Мужчина и девочка на берегу залива.

— Впервые вижу, — вгляделся Николай. — Этакий мрачный тип. Он замечен в чем-нибудь ужасном?

— А вы? — практикант обернулся к столу и приблизил фото к лицу Лидии. — Вы, Лидия Петровна, исполняете в СОСе обязанности отдела безопасности. Вы знаете этих людей?

— Впервые вижу, — Лидия подняла на практиканта кроткое лицо.

— Ясно, — он положил фотографию на стол. — Оставьте себе, может, пригодиться для опознания.

— Нет, — сказала Лидия, — возьмите обратно. Нам без надобности.

— Воля ваша, господа, — вздохнул гость, убирая фотографию. — Если бы вы, как лояльные граждане, как патриоты, хотели помочь...

— Помилуйте! — возмущенно возразил Филолект. — Вы думаете, что предлагаете? Всякий истинный безумец чужд прагматики. Реальное рациональное и сюрреальное иррациональное несовместимы, как лед и пламень.

— Жаль, — практикант, стоя в дверях, поднял глаза на картину. — Несомненно, это питерский авангард. Я даже художника знаю...

— Может, это один из тех, кого вы живьем спалили в мастерской?

— Гнусная ложь. Прекрасная картина. Если решитесь ее продать, сообщите мне.

Лидия хмыкнула.

— Наше ведомство, Лидия Петровна, широко и живо интересуется искусством, философией и психологией. Ну что ж, — он обернулся к Николаю, — знакомство было весьма поучительным, информационно насыщенным.

— Так вы, товарищ Щеглов, будете продолжать наблюдение за моей квартирой? Или иным способом станете надзирать?

— Эпизодически, — улыбнулся товарищ Щеглов, — по таблице случайных чисел. Замечательный фикус.

— Хотите, продам?

— Благодарю, растениями не интересуемся, только любуемся. Всего доброго, — он повернулся уйти, но Николай окликнул его.

— Вы в каком звании?

— Старший лейтенант, — был ответ.

— Желаю вам стать генералом...

После ухода гостя все некоторое время оставались немного подавленными. Тонтон-макуты спецслужб могли принимать любой облик, могли исполнить любое преступление. Для них не существовало преград закона и добра. Первым нарушил молчание Филолект.