Сожги в мою честь (ЛП)

Озадаченный услышанным, Гутван даже не обращал внимания на фирменную лионскую ругань, летевшую над улицей:

– Ты, тормоз, куда обгоняешь, не видишь, ремонт идет?

– Сам тормоз, отвянь!

Обмен «любезностями», средние пальцы торчком, угрозы вхолостую.

Журналист снова вернулся к реальности.

– Ты не станешь таким же, как они, Паскаль.

– Что это значит?

– Что ж, переведу: у нас одинаковые ценности, мы боремся, чтобы общество стало более экологичным, справедливым, гуманным. А ты вдруг несешь такой бред. Не верю, что гордишься своей шуточкой – я слишком хорошо тебя знаю. Она не из твоего репертуара.

– А из чьего?

– Всякой полицейской швали. В ваших рядах ее предостаточно.

Гутван оплошал: Паскаль загнал его в ловушку, выбраться из нее будет непросто.

– Я запрещаю называть так моих коллег! Ты понятия не имеешь, в каких условиях они рвут из себя жилы!

– Как же, я был адвокатом, видел их в деле, до сих пор не могу опомниться от полицейских методов.

– И что ж ты видел?

– Что некоторые пойдут на все, чтобы выбить из подозреваемого признание.

Каршоз одарил журналиста взглядом, тот сбавил обороты.

– Я сказал «некоторые», не все… Не пойму, зачем нам собачиться, времена изменились, просто признаний уже недостаточно, их нужно подтвердить существенными доказательствами.

– Техническими и научными, я в курсе…

Гутван кивнул в знак согласия. Он попал в западню, не отдавая себе в этом отчета. Да и как заподозрить неладное – Паскаль ни разу ему не солгал до сего момента.

– Но если нет никаких доказательств, как в деле с грузовиком, ты готов спустить на тормозах?

– Презумпция невиновности должна перевесить. Сто процентов. И раз уж зашел этот разговор, знай – я никогда не сомневался в виновности Турка.

– Что ж, браво, писал-то совсем другое.

– Если бы ты вдумчиво прочитал статью, то понял бы посыл: вы не вели расследование, а ополчились на Рефика. Я как демократ не мог этого вам позволить.

Новая смесь автомобильных гудков, воплей, рисовки. В этом гвалте и крике Паскаль наслаждался происходящим. Спор шел нужным курсом. Еще минута – и он сдержит обещание, данное Антонии.

– В конце концов, ты, возможно, и прав. Сверху требовали быстрые результаты, мы действовали слишком опрометчиво… И огребли потом по полной.

– Классический приемчик, бедняга: начальство дергает за ниточки, ожидая наград. Но если номер не срабатывает, расхлебывать только марионеткам.

Одна мысль натолкнула на другую – внезапное озарение! Будто кто-то свыше подсказал Гутвану, тот пристально глянул на Паскаля.

– Арсан все еще дает вам имена насекомых?

– Да, это уже неизлечимо.

– А знаешь, если позаимствовать ее идею, то твои собратья – водомерки.

– Водомерки?

– Или водяные клопы. Только увидел, как они скользят по поверхности водоема, сразу заинтересовался, как называется эта мошкара.

– А, точно, их миллионы снуют там, где я рыбачу.

– Так вот, твое начальство – такие же конькобежцы, так же неуловимы! Не замочат ног, не утонут при волнении воды: попытайся кто-то их изловить – уйдет с головой на дно без надежды на спасение… и утонет, а неуязвимые водомерки продолжат шествие, не помышляя оказать помощь.

Паскаль изобразил понимающий вид, закатив глаза.

«Ненависть к действующей системе погубит тебя, бедняга Камиль. Мнишь себя реформатором, а сам всего лишь анархист и не осознаешь этого. Не пеняй, что использую твое стремление покарать виновных, я стреножу тебя с добрыми намерениями: уберечь от расправы. От этого дела тянет могилой, можно получить выволочку. Чтобы защитить тебя, я и принял условия игры Арсан. Так, я подвел тебя к необходимости убеждать, осталось только внушить, что тебе это удалось».

– О’кей, ты победил, не буду пудрить тебе мозги, прикрывая кретинов-коллег. Но гляди в оба: за утечку этой информации я могу лишиться яиц.

– Никому – ты же знаешь.

– Тогда записывай на подкорку, лионец: Йозевича заказал не уголовный мир.

– Ты это серьезно?

– Не менее серьезно, чем Папа Римский, толкующий о презервативах. Все говорит за то, что это личная месть.

– На чем основано твое предположение?

– На способе убийства. Если бы члены мафии хотели подчеркнуть значимость события, покромсали бы на мелкие кусочки. Или беззлобно пристрелили бы в хороший денек. Но зарезать… нет, это не в их обычае.

Журналист выглядел озадаченным, но доводы достаточными не счел.

– Гм… Отнесем к отклонениям от традиций. А всерьез меня беспокоит другая деталь: что у вас есть на раввина во всей этой истории?

– Какого раввина? Из твоей статьи?

– Именно – замеченного в Маконе и Ницце. Странно, по-моему, что вы его не ищете. А ведь его видели в поезде, где прикончили Бонелли.

– Точно, да только все раввины похожи. Чистое совпадение.

– Здесь меня убедить будет не так легко.

– Проще простого, парень: скажи, что могло бы связывать смерти Корсиканца и Брибаля.

Хороший вопрос – Гутван примолк… И позволил Паскалю метнуть гарпун:

– Ладно, не ломай голову, подскажу: драма «421».

– Клуб в Ля Домб?