Сожги венец безбрачия

Мы пошли к ним. На веранде был уже накрыт стол к чаю.

– Лаурочка, – Николай Поликарпович поднялся из-за стола и обнял меня за плечи. – Жаль мне батю твоего. Хороший мужик был, правильный, умный. Но с нами, простыми людьми, нос не задирал. На равных держался.

– Пей чай, Лаурочка, и пирожки ешь, – захлопотала вокруг меня Мария Ивановна.

– А о чем поговорить-то хотели? – я надкусила ароматный и пухлый пирожок.

– Так мы с Колей сразу после похорон поговорить хотели. Только ты ничего не слышала и не понимала, – Мария Ивановна положила мне еще несколько пирожков на тарелку.

– Я тогда жене сказал: «Оставь ее! Не видишь, что девочка от горя совсем не в себе?» – подхватил Николай Поликарпович.

– Так мы чего спросить хотели: завещание-то нашлось? – Мария Ивановна подлила мне еще чаю.

– Какое завещание? – не поняла я. – Оно и не терялось. Нам его адвокат огласил.

– Да нет, – всплеснула полными руками Мария Ивановна. – Я про то завещание, что твой папа перед самой смертью написал.

– Где папа завещание написал? В больнице? – переспросила я. – Да, было завещание. Его составлял друг родителей адвокат Генрих Страуме.

– Нет, другое. Не в больнице, а здесь, на вашей даче. Я же маме твоей сказала, чтобы она знала. Дело-то важное. Папа твой ведь прямо перед смертью написал завещание. Мы откуда про это знаем? Он нас с мужем попросил подписать его, как свидетелей. Плохо ему было очень. Я хотела «скорую» вызвать. А папа твой заупрямился. Нет, и всё! Я ничего в этих юридических премудростях не смыслю. Муж тоже. Мы люди простые очень. Поэтому не поняла: а свидетели-то ему зачем? Но папа твой сказал, что по закону, если есть угроза жизни, то нужны два свидетеля, чтобы подписать завещание. Иначе оно будет считаться недействительным. Ну мы и подписали. И он нас сразу выпроводил. Мы домой пошли, а заснуть не можем. Переживаем. Николай не выдержал и в скорую позвонил. Мы оделись, на улицу вышли, к вам во двор пришли, ждем, значит, что медики скажут, – она замолчала, ее глаза наполнились слезами.

– Не успели. Эх! – ее муж с досадой стукнул ладонью по столу. – Опоздала наша скорая. Помер батя твой. Светлая ему память.

– Ничего не понимаю, – у меня даже голова разболелась и я схватилась за виски. – Папа позвонил мне за несколько минут до смерти, но ни о каком завещании не говорил.

– Может, не успел просто, бедный? – заплакала Мария Ивановна.

– Мария, ты сырость-то не разводи, – строго приказал муж. – Важный вопрос выясняем.

– Всё-всё, – Мария Ивановна вытерла глаза и высморкалась в платок.

– Не понимаю, о чем вы. Никакого второго завещания я не видела, – голова так болела, что пришлось приложить к вискам холодную чайную ложку.

– Вот и мама твоя так же ответила, – Мария Ивановна положила ладонь на мою руку. – Сначала всё выпытывала: не знаем ли мы, где оно может быть? А потом рассердилась сильно. И сказала, чтобы мы не выдумывали. Иначе плохо нам будет. А потом после похорон сразу сюда приехала с мужчиной каким-то. Солидным таким.

– Она его Генрихом называла, – уточнил Николай.

– Да, я тоже слышала, – кивнула Мария Ивановна. – Долго они здесь пробыли. Целый день почти. А до этого Марина и нос не казала сюда. Я всё время мужу говорила: «Как так-то? Мужик один на даче живет. А женушка ни приготовить, ни постирать не приезжает. Где такое видано вообще?»

– Гхм, Мария, – нервно прокашлялся Николай Поликарпович, – не лезь в чужие дела. По делу давай, по сути.

– Ну хорошо. Марина с Генрихом этим видать искали завещание. Окна открыли, день жаркий был, занавески отодвинули. А я мимо проходила. Гляжу: роются везде, прям весь дом переворачивают. Но, наверное, так и не нашли. Мама твоя, Лаурочка, очень злилась, когда в машину садилась. А потом мы с Николаем к детям уехали. Внук у нас родился. А сейчас вернулись, увидели, что ты здесь. Ну и подумали: узнаем, чего да как.

– Спасибо вам. К сожалению, ничего не знаю об этом. И за чай с пирожками спасибо! – я встала из-за стола.

Эти несколько шагов до своей калитки я прошла на негнущихся, дрожащих ногах. Что происходит? Почему папа так странно себя повел? И почему мама мне ничего не сказала? Между нами никогда не было ссор из-за денег. Я давно сама зарабатываю и ничего мне от нее не нужно. Папа при жизни мне делал дорогие подарки. Например, квартиру, в которой я живу. Пусть маленькую и старенькую, но свою и в центре Москвы. Еще отправлял меня на стажировку в Испанию и оплачивал учебу. Но от новой машины я отказалась, когда он настаивал, чтобы ее купить тоже в подарок. Сама купила старенькую. Стыдно было брать у него деньги. Хотя он не раз предлагал. Мама пыталась водить меня по бутикам и одевать в гламурные шмотки. Мне и это не было нужно.

Я даже не знаю, что написано в завещании, которое составлял Герман, когда папа лежал в больнице. Мне это никогда не было интересно. Зачем же мама со мной так?

Я зашла в дом, взяла телефон и позвонила маме. Но она разозлилась, едва дослушав мой рассказ.

– Ты что мне не доверяешь, Лаура? – слезы обиды зазвучали в ее голосе.