Сожгите наши тела

Бабушка сидит у туалетного столика у дальней стены и аккуратно заклеивает пластырем мозоль на ладони. Секунду я молчу. Просто смотрю на нее, на ее невозмутимое лицо в зеркале. Она знает про близняшек. Про девушку. Прямо сейчас она прекрасно осознает, что утаивает от меня эти вещи, и ее это не тревожит. Ни вины, ни- чего.

– Хорошо погуляли с Терезой? – спрашивает она, не отрываясь от своего занятия. Она прекрасно умеет притворяться, но она недовольна тем, что я уехала от Миллеров без нее. – Ты быстро вернулась.

Я прохожу в комнату. Половицы скрипят под ногами.

– Я кое-что узнала.

Бабушка ловит мой взгляд в отражении.

– Как вести себя на людях?

– Нет.

Она разворачивается ко мне, придерживая одну руку другой.

– И?

Смотреть на нее больно, но я запрещаю себе отводить взгляд. Ее лицо, лицо ее дочерей. Сколько женщин бывало в этой комнате? О существовании скольких из них она умолчала?

– Я слушаю, Марго, – говорит она, когда пауза затягивается. – Туманные намеки оставь другим. Говори, что хотела.

Во мне поднимается горячая волна злости. Я сдерживалась с тех пор, как покинула участок. Часть этой злости направлена на маму, но ее здесь нет. Зато есть бабушка.

– Их было двое, – говорю я и делаю еще несколько шагов вперед, так что бабушке приходится поднять на меня глаза. – Мама и Кэтрин. Близняшки. – Я могла бы сказать гораздо больше. Та девушка могла быть моей двоюродной сестрой, а ты лгала мне, лгала снова и снова. Да, на какое-то время мне полегчает, но это ни к чему не приведет. Спешить не стоит. Шаг за шагом. Ответ за ответом.

Я почти вижу, как она обдумывает, сколько мне можно рассказать. Удастся ли солгать. Но она должна понимать, что ничего не выйдет. Она тяжело вздыхает.

– Да. Твоя мать и ее сестра. Джо и Кэтрин.

Словно струйка прохладного воздуха в жаркий летний день, словно приоткрылось со скрипом окно калхунской квартиры, пока мамы нет дома. Невесть что, но все-таки лучше, чем ничего.

Идем дальше.

– Я знаю, что ты сказала полиции, что Кэтрин сбежала, – продолжаю я, – но ты даже не пыталась ее искать. – Я чувствую, как меня покидают силы. Этот разговор дается мне слишком тяжело. – Ты наверняка знаешь, где она, бабушка. Должна знать.

– Нигде, – произносит она. Так мягко, что лучше бы кричала. – Мне очень жаль, Марго. Но она умерла. Давным-давно.

Я готовилась к разочарованию. Думала, что бабушка скажет, что это секрет, и откажется это обсуждать. Но такое? Меня словно засасывает в болото. Это конец.

– Нет, – говорю я. – Это… Ты ведь сказала полиции…

– Сказала, – кивает она. – Но это была неправда. Она погибла в пожаре. Незадолго до того, как твоя мать уехала из города.

Пожар в абрикосовой роще. Мама сказала, что его устроила Кэтрин, а бабушка сказала, что Кэтрин сбежала, и я совершенно запуталась.

– Зачем ты им солгала?

– Они бы не поняли. – Она улыбается и протягивает ко мне руку. – В отличие от тебя. Я знаю, что ты поймешь.

– Нет, не понимаю. И я тебе не верю.

По ее лицу пробегает тень раздражения, и она опускает руку.

– Верить или нет – дело твое, – резко говорит она. – Но Кэтрин это не вернет.

– Не вернет откуда? Где ее тело? – Пусть докажет. «Докажи» – девиз Нильсенов. Тебе больно? Докажи. Ты заслуживаешь лучшего? Докажи. – Если она погибла в пожаре, почему ее не нашли?

– Эти вопросы, – говорит бабушка, поднимаясь на ноги, – можешь задать своей матери.

Нет. Нет, с меня хватит. Мне надоело, что меня перебрасывают с рук на руки, как будто чужую заботу.

– Почему? Кэтрин – твоя дочь.

– Да, – рявкает бабушка. – Она была моей дочерью и умерла, и, поверь, разговор об этом не доставляет мне удовольствия. Так что, возможно, нам стоит проявить немного такта по отношению друг к другу и закрыть эту тему.

Мне бы хотелось это сделать. Но во всей этой истории слишком много странностей. Слишком много белых пятен.

– Пожалуйста, – говорю я. – Пожалуйста, дай мне хоть что-нибудь.

Бабушка тяжело вздыхает и прикрывает глаза.

– Хорошо, – она открывает глаза и смотрит на меня, – если хочешь, я могу показать тебе их комнату.

Их комната находится в дальнем конце коридора, за дверью с серебристой ручкой. Ключ бабушка принесла из своей спальни. Я стою немного в стороне и смотрю, как она отпирает замок и, помедлив секунду, толкает дверь.

– Мне уйти? – спрашивает она. – Если ты хочешь побыть одна…

– Нет. – Это «нет» звучит так, будто я силком выдрала его из себя. – Пожалуйста, останься.

Мне нужно, чтобы кто-то был рядом. Свидетель, который сможет подтвердить, что все это по-настоящему.

Я захожу в комнату. Кровь шумит в ушах, заглушая весь мир.

Первым делом я обращаю внимание на кровати. Две штуки, узкие и аккуратно заправленные. Одинаковые изголовья из кованого железа, как в моей комнате, только не белые, а черные. Покрывала тоже одинаковые, в желтую и белую полоску с цветочным узором по верхнему краю.