Сожгите наши тела

сегодня я вспомнила одну вещь и это довольно странно, потому что будь это на самом деле так важно как теперь кажется я бы наверно вспомнила об этом гораздо раньше. в общем, сегодня я сидела на разборе библии (в ней и пишу), мама что-то нудела без конца, а я смотрела в окно на абрикосовую рощу, и кстати была страшно голодная, удивительно что она не слышала, как у меня урчало в животе. в общем, я смотрела на рощу и вдруг вспомнила один случай

нам было года четыре или пять. или шесть? у меня сложно с возрастом, но мы тогда уже умели ходить, разговаривать и все такое

мы пошли к роще вдвоем, видимо после церкви, потому что мы были в платьях, в которые мама нас всегда наряжала (к слову ничего не изменилось, достаточно в зеркало посмотреть) и она шла чуть впереди потому что она всегда идет первая, хотя строго говоря я старше

она обожает рощу, и я ее понимаю. все лучше чем дома, к тому же мама туда больше не ходит, так что это лучше вдвойне, но я помню только ощущение

странное чувство

она залезла на дерево, и тут начинается самое важное она залезла на дерево а я полезла за ней и просила ее спуститься, потому что мы хоть и умели ходить и говорить, но были еще маленькие

но она лезла и лезла дальше. я мало что помню. помню только, как хваталась за ветви и пыталась от нее не отставать, а еще помню ее лицо, когда она меня столкнула

так я сломала руку

мама всегда говорила что это был несчастный случай на ферме, и формально это правда, но иногда я смотрю на сестру а она на меня и я вижу то самое выражение «пошла прочь, это мое место». сейчас этого выражения у нее нет, но только потому, что она уже в кровати и читает долину кукол, а я «читаю библию и записываю мысли об иисусе», потому что я ведь постоянно думаю об иисусе, как же иначе

мама наверняка знает правду, не может не знать. но мне знать не положено, и невеличке видимо тоже. интересно, помнит ли она. может спросить?

не буду спрашивать

НЕ ВЗДУМАЙ спрашивать

она снова сделает то самое лицо. мы конечно повзрослели и больше не прячемся в роще от мамы (а жаль), но невеличка все равно временами мечтает повыдирать мне волосы, так что лучше не спрашивать

если даже помнит, я допытываться не буду

Я поднимаю голову. Вглядываюсь в темноте в свои собственные глаза в пыльном зеркале за кроватью Кэтрин. Невеличка – бабушка сказала, что так она называла маму. Значит, это она. Джозефина. И она причиняла боль родной сестре.

Если Кэтрин ничего не перепутала, то, когда это случилось, она была совсем маленькая. И я уверена, что это была случайность. В конце концов, не похоже, чтобы Кэтрин ее опасалась. Мне она видится бойкой и жизнерадостной – такой же, какой могла быть мама, если бы не скрывала эти качества от меня за семью замками.

Следующая запись ее дневника, если это можно назвать дневником, обнаруживается на соседней странице и располагается вертикально, на полях. На этот раз короткая: