Сожжение

Никто так, как монахи, не любят поесть, выпить, потрахаться, да и сунуть врага носом в дерьмо, унизить его, поставить ему ногу победителя на затылок, – просто монахи умеют и контролировать эти желания, так как знают: мало получать эти удовольствия только в нынешней жизни, ты можешь наслаждаться всем этим и вечно, в жизни райской до бесконечности… Но для этого нужно, чтобы окончательно победила Церковь как организация, как общественный институт, – а ей нынче не просто далеко до победы, но она так отброшена и унижена, как, возможно, никогда не бывала в своей истории!

Отчасти и поэтому тоже приходится терпеть, смирять себя… Но не только поэтому, а ещё исходя из того, что самоконтроль есть высшее удовольствие в жизни. Как спортсмен находит своеобразное блаженство в тренировках изнуряющих, но дающих в итоге полный контроль над собственным телом, над увеличенной силой мышц, – так и монашествующий, умерщвляя себя постами, бдениями и молитвой, добивается одновременно самоконтроля и увеличения всех возможностей духа. Увы, при этом растут и греховные желания, которые, пожалуй, даже превосходят желания обычных городских импотентов, – но увеличиваются и возможности духа весьма праведные и уже «чисто духовные», связанные с преодолением материальных преград, с возможностью твоего духа быть прозорливым и действующим: касаться молитвой, если надо, самых далёких людей, останавливая и поворачивая вспять молитвой даже и мысли президентов, если понадобится!

«Многое может молитва праведника…» А что такое президент по сравнению с праведником? Букашка.

В меру твоей праведности тебе даётся и сила влияния на других людей; но для усиления праведности – увы – приходится преодолевать всё усиливающиеся искушения.

Его работа осведомителя тоже была сильнейшим искушением, поскольку так называемые спецслужбы – отец Алексий всё лучше это понимал – состоят из людей какого-то пограничного типа: нельзя сказать, чтобы извращенцев и извращенок, но близко к этому.

Как монаху, ему был практически закрыт путь обычного флирта: пригласить девушку в ресторан, и так далее, – но тем сильнее искушали некоторые воцерковлённые дамочки, которые – Алексий чувствовал – одной ногой (так же, как и он) стоят в праведности, а другой – в грехе.

Как бы там ни было, лишняя выплата от полковника Корчаева – пусть это будут деньги нерегулярные и даже не гарантированные – ему отнюдь не помешала бы. И он был очень рад, что дела службы занесли его на Литейный, 3, и что он, так сказать, взял подряд на информирование о сериале «Троцкий». Вот только как ему-то получше узнать о сериале? И где? Только всё в той же СПбДА.

Но туда он сегодня решил не возвращаться. Из Тихвинского монастыря он отпросился на два дня и утром уже был в СПбДА, – ведь он хлопотал о поступлении в аспирантуру на будущий год, – а теперь, после дел на Литейном, 3, он поспешил в Металлострой, где подвизался в тюремном служении его однокашник отец Георгий.

***

Отцу Алексию, как и отцу Георгию, перевалило за тридцать, а это значило, что пора было принимать какие-то поворотные для жизни решения.

После Петербургской семинарии Господь сподобил Серёжу Иевлева получить постриг, а также направление в Тихвинский мужской монастырь, в штате которого он и состоял уже восемь лет.

Постриг в монахи происходит по-разному. Есть путь, которым шли Сергий Радонежский и Серафим Саровский, и многие тысячи других юношей из богатых или, во всяком случае, не последних семейств. Сергий Радонежский происходил из боярского рода, Серафим Саровский – из купеческого. В миру они играли бы видную роль, но ушли в монахи, и, если бы такого послушника поставили безвыходно на тяжёлую монастырскую физическую работу, то он бы из обители сбежал или сошёл бы с ума. Но спасала мудрость церковных начальников. Да, конечно, и Сергию, и Серафиму дали и пострадать, и умалить себя, и помучаться в лесу на комарах, и покопаться в огороде, а всё-таки их подняли к большим делам и к церковной политике. На Западе похожая судьба была у Святого Бенедикта, чьи родители принадлежали к верхнему слою Римской империи, а сам он стал одним из вождей нарождающегося католичества – создателем Ордена Бенедиктинцев.

Это один путь монаха, который можно назвать «из князей мирских в князья церковные». Есть и другой, сильно от него разнящийся, который можно назвать «из грязи в князи». Этой дорогой и хотел бы идти Серёжа Иевлев, выходец из простой ленинградской рабочей семьи. Отучившись в школе на «хорошо» и «отлично», он поступил в семинарию и в самых смелых мечтах видел себя одним из тех церковных выдвиженцев, которые уже в юные годы начинают активничать в каком-нибудь из епархиальных отделов, а там, глядишь, в возрасте лет двадцати предложат и постриг вкупе с назначением на должность в этом же самом или другом отделе.