Сожжение книг. История уничтожения письменных знаний от античности до наших дней

В течение лета 1539 года, если судить по уцелевшим финансовым документам аббатства, это крупное сообщество, по-прежнему руководимое семидесятилетним аббатом , продолжало жить в естественном ритме, как и многие века до того: покупалась еда для трапезной, поддерживалась в порядке территория и очищались источники воды [12]. Возможно, Уайтинг считал, что его аббатство могут пощадить благодаря его дружбе с Леландом, а также тому, что он не препятствовал Реформации в парламенте (где заседал в палате лордов), и подписал, как и многие его коллеги-аббаты, клятву о принятии верховенства короля. Но Гластонбери славилось своим богатством, а король отличался непомерным аппетитом к увеличению собственного состояния. В сентябре 1539 года Кромвель послал в аббатство уполномоченных, распространив обвинения, будто Уайтинг «не признает ни Господа, ни принца его, ни религии христианской». 19 сентября он был допрошен в своем доме в Шарпхэм-парке, где уполномоченные объявили о найденных доказательствах его «порочной и предательской души». Но когда Уайтинг отказался добровольно отдать аббатство, уполномоченные провели обыск и «нашли» изобличающие документы, осуждающие королевский развод, а также спрятанные деньги. Больше им ничего не требовалось. 14 ноября 1539 года Уайтинг был предан суду в соседнем городке Уэллс, где в качестве главного обвинения против него было выдвинуто «ограбление церкви Гластонбери». На следующий день его проволокли по улицам, а затем отправили на холм Гластонбери-Тор, где он «попросил милосердия у Бога и короля за свои великие прегрешения» и был повешен. Его тело разрубили на части, одну из которых отправили на всеобщее обозрение в Уэллс, другую в Бат, а остальное в Илчестер и Бриджуотер. Голову его выставили на воротах аббатства в самом Гластонбери.

Этот кровавый процесс уничтожил аббатство. В течение нескольких дней его разграбили, обшарив каждый закуток [13]. Все имущество аббатства было выставлено на торги - не только серебряные подсвечники и чаши, облачения и церковное оснащение, такое как органы, но также вполне обычные вещи: кухонная утварь, посуда и столовые приборы, даже стаканы, кровати, столы и плиты мостовой. Особенно ценились свинец с крыши и металл колоколов.

Книги быстро разошлись. Записки Леланда - единственные имеющиеся у нас сведения об этой библиотеке на заре Реформации, но на основе старых каталогов и представления о масштабах потерь в других подобных домах можно предполагать, что погибли, вероятно, около тысячи рукописей. В тридцати современных библиотечных собраниях по всему миру остаются около шестидесяти томов, которые можно опознать как принадлежавшие библиотеке Гластонбери, но весьма вероятно, что есть и другие, поскольку на многих рукописях отсутствуют пометки, по которым их можно было бы отнести к конкретной средневековой библиотеке.

Случившееся на холме Гластонбери-Тор - лишь малая часть всей той жестокости и разрушений, которые Реформация принесла Британским островам и Европе. В одной лишь Британии десятки тысяч книг были сожжены или проданы на вес; по словам писателя и историка XVII века Энтони Вуда, «книги стоили гроши, и за сущую мелочь можно было приобрести целые библиотеки» [14].

В Европе Реформация также причинила немало бед монастырям и другим религиозным общинам. В Нижней Саксонии сносились монастырские здания, а все движимое имущество, включая книги, забирали с собой спасавшиеся бегством католические монахи и священники. Во время Крестьянской войны 1525 года многие библиотеки и архивы стали целью крестьянских банд, поскольку в них содержались феодальные хартии и налоговые ведомости, удерживавшие крестьян в крепостной зависимости. Реформация здесь стала поводом для появления более широких общественных движений, целью которых в числе прочих являлось документированное прошлое. Немецкий историк XVI века Иоганн Летцнер, занимавшийся исследованиями в городе Валькенрид, оплакивал утрату библиотеки, сожженной в 1520-х годах. Драгоценные тома из монастырской библиотеки подкладывались под ноги при ходьбе по грязным дорогам. Кириакус Шпангенберг описывает, как в 1525 году рукописи сбрасывались в монастырский колодец. В Каленбурге, как отмечает Летцнер, горожане сжигали книги из-за их связи со старой религией [15].

Джон Бэйл, последователь Леланда, в своем опубликованном отчете о «The Laboryouse Journey»[5] Леланда пишет более подробно: