Сожженная Москва

– А я баню второй день топлю, как узнал от четырехпалого Гордея, что твоя дружина должна вскоре возвернуться. Щас подброшу дров и быстро готова будет. Попаришься, – сказал Герасим.

– А где ты, Герасим, видел Гордея? – спросил Бордак.

– Так он сам заезжал второго дня.

– А ныне где, на Москве?

– Точно не ведаю. Государь-то с ратью в Серпухове, может, на Оке. Должно быть, и гонец с ним, а там кто знает?

– Ладно, прознаю. Занимайся.

– Потрапезничаем-ка на улице, Михайло, – присев на скамью, проговорила Алена, – а то подниматься по лестнице не хочется.

– А не холодно? День-то вроде теплый, но от земли еще тянет холодом.

– Ничто, я одета тепло. Да и на воздухе пригоже.

– Как ты, Аленушка?

– Хорошо. Сейчас с Марфой хожу к повитухе, та смотрит, молвит, беспокоится не о чем.

– Пошто ты к ней ходишь, я повелю, чтобы она приходила.

– Не надо, родной, я должна много двигаться.

– Ну, как скажешь.

Подбежал Петруша, присел рядом.

– Стережешь маму, Петя? – взглянул на него Михайло.

– А то!

– Он послушный, все, чего не скажешь, тут же сделает, и все про будущего братика или сестрицу расспрашивает, – рассмеялась Алена.

– А на улице как, Петька? В обиду не даешь себя?

– Не-е. Как то можно, сыну отца такого?

Бордаку пришлись по душе слова отрока, ставшего ему по-настоящему родным сыном.

– Ну и добре!

– А ты как, родной, сполнил задание государя? – спросила Алена.

– Сполнить-то сполнил, да только толку от того мало.

– Что так? – встревожилась она.

– Ты не волнуйся, Алена. И извиняй, я не могу тебе сказать.

– Ну, и не говори. Главное, вернулся домой живой и невредимый. А на Москве дюже неспокойно. Люди тока о том и говорят, что проклятый Девлет ведет свою рать на Москву. Ране судачили, что на южные земли он направился, а потом, как гром с ясного неба, – на Москву идет хан крымский. Не ведаешь, правда то?

– Правда, Аленушка, но не взять Девлет-Гирею Москву. Однако ты на всякий случай собери в суму самое необходимое, чтобы уехать.

– Пошто так молвишь? – сильнее прежнего встревожилась Алена.

– Может потребоваться то. Как сюда шли, видел, многие уже из города уходят, как будто беду чуют.

– Но ты же сказал, царь не отдаст Москву, и потом, разве за ее пределами спокойней будет? Ведь коли татары подойдут, то обложат ее и все окрестности разорять начнут.

– Василий Парфенов обещался на ладье своей вывезти, так что ты не волнуйся, но все же соберись. Уверен, того не потребуется, но след быть готовым ко всему. Подойдет Девлет, я в войсках буду, коли государь не пошлет куда еще. А ты, как почуешь угрозу, сразу же с челядью уходи на подворье Парфенова.

– Так и сделаю.

– Ну и добре!

Подошел Герасим, доложился, что баня готова.

Михайло отправился париться, Алена дождалась Марфу и наказала ей накрыть стол в летней поварне.

После бани и трапезы пошли в храм, помолились. А вернувшись, застали на подворье гонца Гордея.

– Гордей? Приветствую!

– И тебе доброго здравия и с возвращением! – поднялся с лавки царский гонец. – Мне твой холоп поведал, в храме ты, вот сидел и ждал.

– А пошто ждал?

– Так не по своей воле.

– То понятно. Ответствуй, Гордей, не тяни!

– Государь со Скуратовым на Москву сей ночью вернулись тайно. Иван Васильевич и послал прознать, вернулась ли особая дружина или нет. Коли вернулась, то повелел тебе с княжичем Парфеновым явиться на опричный двор.

– Вот как? Государь на Москве? Значит, рать русская подошла к городу?

– Покуда нет, но идет скоро.

– Явиться след немедля?

– Как всегда, боярин, а мне наказано сопровождать вас. Да, княжич Парфенов на подворье?

– Должен быть. Отдыхает, наверное.

– Ну да, невесту-то его увезли.

– Погодь, я сейчас!

– Угу, жду!

Бордак подошел к Алене, хотел сказать ей, что уходит, но она, сразу все поняв, сама заговорила:

– Я все уразумела, тебе ехать надо. Молви только, далече?

– Нет, тут на Москве, скоро, думаю, вернусь.

– Тебе бы отдохнуть надо.

– Приеду, отдохну.

Бордак крикнул служке, наказал привести коня.

Колька сполнил наказ, и боярин с гонцом проехали на подворье Парфенова.

Княжич уже спал. Ключник разбудил его, и вскоре тройка всадников въехала в опричный двор. Никто их не встречал. Опричники из дворцовой охраны стояли у входа, как идолы, пропустили прибывших без слова.

Бордак, Парфенов и Гордей прошли в левую часть дворца и в коридоре встретили Малюту Скуратова. Он был серьезен, сосредоточен:

– С прибытием вас, вельможи, прошу за мной. Гордей, ты свободен.

Гонец ушел. Бордак с Парфеновым переглянулись. По поведению Скуратова следовало, что разговор с царем предстоит не простой.

Скуратов провел вельмож в тайную залу.

На кресле-троне восседал, казалось, похудевший царь.

Он взглянул на прибывших, что сняли шапки, поклонились и поприветствовали государя, указал на лавку сбоку:

– Садитесь туда.

Бордак и Парфенов повиновались.

Царь спросил, обращаясь к Бордаку:

– А скажи мне, боярин, пошто не сполнил мой наказ?

– Извиняй, государь, но мы сделали все, что могли, и сполнили твое задание.

– Тогда пошто я не ведал об обмане Девлет-Гирея? Или вы за обозом его шли, боясь подойти к орде?

– Напрасно обижаешь, государь, – поднял голову Михайло, – мы сделали все, что ты наказывал.