Сожженная земля [СИ]

Когда блюда были доедены, слуги зажгли свечи. Дым пах свежей хвоей. Маги расслабились, начали непринужденно беседовать друг с другом и с четырьмя ун-чу-лай — Жа'нол, Ке'Лисо, Ветарией и Франеком. Молчаливый гигант больше слушал и улыбался, чем говорил сам. Его добродушное приветливое лицо располагало молодых магов к откровенности.

В дверь трапезной вплыла по воздуху гитара. Несколько магов, перешучиваясь, попытались схватить ее, но гитара уворачивалась, словно живая, и легла в руки неугомонного Керфа Брогара. Он принялся тихо бренчать, не нарушая болтовни, но создавая ей музыкальный фон. А потом кто-то крикнул: «Спой, Керф!» Бывший разбойник вопросительно взглянул на хозяйку дома, затем на Ветарию. Обе женщины с улыбкой кивнули ему. Брогар тронул струны и запел:

Мы дети, усталые дети дорог,
Мы — те, про кого вы не будете петь.
Чья ноша легка, только путь одинок:
Длиннее, чем жизнь… Короче, чем смерть.

Мы тихие песни зелёных холмов,

Мы сны на краю уходящего лета,
Хранители пепла погасших костров,
Проклявшие Тьму, не нашедшие Света…

Мы болью в зубах, как вода родника…

Мы дрока побеги и вереска соки.
Наполнены светом луны, как река.
Одни — не одни, а в толпе одиноки…

Мы капли дождя на холодном ветру,

Мы взгляд в небеса на далёкие звёзды.
Туман, что лежит на полях поутру,
Светлее, чем радость, печальней, чем слёзы…

Мы дети, усталые дети дорог,

Мы те, про кого вы не будете петь,
Так рано узнавшие цену и срок:
Дешевле, чем жизнь… Дороже, чем смерть.[6]

После первого куплета Верейн, фея воды, начала подпевать без слов чистым, обволакивающим голосом. Все феи с рождения обладали вокальным даром. Сейчас две старшие девушки — шестнадцатилетняя Верейн и четырнадцатилетняя Маэгир — сидели вместе с людьми, тогда как младшие девочки разошлись по своим комнатам. Маэгир увлеченно болтала то с одним магом, то с другим. Верейн больше молчала, прислушивалась и приглядывалась. Ее задумчивый взгляд все дольше задерживался на Керфе Брогаре.

Ветария чуть склонила голову и внимательно слушала пение. Сейчас при взгляде на нее никто не смог бы предположить, что это Великий Магистр самого могущественного магического ордена в мире. Маленькая и худая, в холщовой рубахе и широких штанах, с растрепанными волосами, она выглядела не более взрослой, чем Верейн и Маэгир. Казалась такой же девчонкой-подростком, что вышла к взрослым подсмотреть их досуг, поучиться, что ждет ее саму в будущем.

— Откуда эта песня? — спросила магистр.

— Когда-то я был рыцарем большой дороги, миледи. Разбойником, — пояснил Брогар в ответ на недоумевающий взгляд Ветарии. Великий Магистр не была всеведущей и не могла знать ремидейских эвфемизмов. — В нашей… ээээ, команде, был один парень… кажется, из Ларгии. А может, из Патриды, не помню. Это была его любимая песенка. Мы все выучили ее наизусть. А теперь остался только я из тех, кто ее знал…

В голосе Брогара прозвучала легкая грусть. Разбойник тряхнул головой, отгоняя неуместные воспоминания. Он не заметил, как при этом жесте губы феи Верейн тронула легкая улыбка. Он вообще не смотрел на девушку и не замечал ее пристального и задумчивого взгляда.

Ветария А'Джарх продолжила:

— Не похоже, что сию песню написал человек с Ремидеи. В ней слышится скорбь о чудесах и красоте, покинувшим землю. На вашей земле чудеса живы. Нет причин скорбеть о них.

— Точно сказали, миледи, земля у нас чудесатая! — фыркнул Брогар. — Аж дрожь подчас хватает от ее чудес!

Несколько магов рассмеялись. Фея Маэгир с любопытством спросила Ветарию:

— А кто тогда написал сию песню?

Магистр улыбнулась и пожала плечами:

— Быть может, выходец из иного мира? Где чудеса стали редкими, а то и совсем иссякли, остались лишь в воспоминаниях. В подобных мирах рождаются песни с невнятной скорбью и тоской. Те, кто сочиняет и поет их, сами не могут постичь ее причин. Они тоскуют по чудесам, которые ушли задолго до рождения певцов. Они хотят вернуть их — но не знают как. И не знают, что возвращать. Чем была наполнена жизнь прежде, чем мир уплотнился и чудесам не стало места.

Фея Маэгир во все глаза смотрела на маленькую женщину, чем-то отдаленно похожую на обезьянку.

— А почему чудеса ушли из того мира? — спросила девочка Ветарию. — И как песня могла попасть в наш мир?