Сожженная земля [СИ]

— Никому неизвестно, как они пропали и где могут находиться. Если в пути вы обнаружите их следы, то к вашему поручению добавится поиск и возвращение детей в Айлен.

— Я вас понял, милорд. Я буду внимателен к возможным следам этих детей.

— Благодарю, маркиз. Я рад, что отныне вы — в нашей команде. К вашему возвращению я сделаю все, чтобы искоренить остатки негативного отношения к вашей персоне. Вы вернетесь полноценным и признанным членом команды.

— Милорд, не утруждайте себя. Меня совершенно не беспокоит негативное отношение к моей персоне. Пусть оно не беспокоит и вас. Я желаю лишь достойно исполнить ваше поручение… и вернуть Аделию.

— Клянусь сделать все, что в моих силах, чтобы содействовать исполнению вашего желания, маркиз.

— Милорд, у меня просьба. Гвардейский капитан, который помог мне, подверг себя опасности. Он предложил мне дружбу и я принял ее. Если он будет разоблачен, его ждет казнь. Я бы хотел знать, что его защитят в случае необходимости.

— Его защитят, маркиз. Слово дворянина.

Оба мужчины поклонились друг другу с предельным выражением почтения и признательности. Затем покинули укромную комнату, которой завтра в замке уже не будет. Маркиз отправился в спальню, отведенную ему на эту ночь Артаном, а сам глава Академии — в собственную спальню. Он чертовски устал — как от рейда в Распет, так и от скандала на собрании. Почему нельзя со всеми людьми договориться так же легко и надежно, как с маркизом Доланом? Молчаливый, целеустремленный, бесконфликтный гвиратский аристократ импонировал Артану с начала обучения. Иметь с ним дело всегда было комфортно. Гвиратец понимал Артана с полуслова, ни разу не подводил, при взаимодействии с ним не возникало напряжения. В отличие от некоторых других…

То, что учудили на собрании Фелас и Эйтана, переходило все границы. Артан с трудом представлял, как он сможет «урегулировать» их протест, нескрываемую враждебность к Долану, отказ подчиняться приказам. Похоже, его ждала открытая конфронтация. Насколько все было проще, когда он был лишь учеником милорда Кэрдана. Его беспрекословный авторитет осенял Артана надежным крылом. А еще вся ответственность за решения и поступки лежала на милорде. Артан лишь исполнял приказ. Даже тогда, когда он действовал без подсказки милорда, на свое усмотрение, он все равно оставался учеником.

Здесь, в Айлене, он был старшим. За ним не стояло ни учителя, ни чужого авторитета, ни чужой ответственности. Он отвечал за все, что происходило в этих стенах. Чем дальше, тем более тяжким и непосильным становился для него этот груз… И Беделин. Он лишился ее поддержки. Ее тепла и окрыляющего присутствия.

Со времени их размолвки Артан не раз испытывал отчаяние и одиночество из-за невозможности поговорить с девушкой, посмотреть ей в глаза, увидеть ее улыбку. Казалось бы — какая мелочь, присутствие другого человека, улыбка… Но оказывается, это заряжало его, давало силы нести бремя ответственности дальше. И он это потерял. Из-за дурацкой шутки, которая показалась ему совершенно безобидной, но которую леди Беделин ему не простила. Эта потеря, как ни странно, оказалась для него еще тяжелее, чем неповиновение коллег и соратников.

* * *

Покинув собрание, Брогар отправился на поиски Эйтаны, чтобы поговорить с девушкой. Он заглянул в их спальню — там ее не было. Тогда Брогар прошелся по некоторым помещениям Айлена, образовавшимся с сегодняшнего утра. Зашел в зал, где проводили время дети. Несколько девочек бросили на него недобрые взгляды, но с пяток детей радостно приветствовали его. Молодой и задорный преподаватель сумел преодолеть недоверие и опасения некоторых учеников и завоевать симпатию.

Эйтаны с детьми не было. Не нашел он ее и в лаборатории мэтра Келика. Он прошел еще несколько комнат и уже решил было, что она вышла из замка. Он собрался выйти наружу и позвать ее мысленно — в стенах Айлена мысленное общение было невозможно. Но тут до него донесся ее голос. Ее крик.

Первой реакцией мужчины было броситься на выручку любимой женщине. Но в следующее мгновение он понял, что это был не крик ужаса, отчаяния или протеста. Не призыв к помощи. Это был крик сладострастия. Так она кричала в любовных играх с ним — надрывно, исступленно, пронзительно. В тех играх, которые он заводил по ее безмолвному настоянию. Играх с болью, принуждением и насилием.

И сейчас она предавалась этим играм с другим человеком. Кричала, не стесняясь и не заботясь, что ее могут услышать. Брогар легко определил, из чьей спальни доносились похотливые стоны его возлюбленной. Из спальни Феласа. Она заступилась за него перед Артаном, демонстративно покинула собрание, а когда он последовал за нею, предалась любви с ним.

Мужчина стоял под дверью спальни несколько минут, не в силах стронуться с места. Вопли Эйтаны не прекращались, и он продолжал слушать их, будто сам искал боли — особого сорта. Наконец он повернулся и побрел назад. Он дошел до своей комнаты и лег на кровать — ту, на которой он обладал Эйтаной, как сейчас обладал ею другой.