Сожженные девочки

Хрустя гравием, я иду к входной двери дома. Это именно то, от чего меня предостерег бы епископ Деркин. Он посоветовал бы мне не совать нос не в свое дело. Не докучать людям своим присутствием. Хотя именно поэтому я и стала священником. Чтобы защищать невинных. Священнику рассказывают многое из того, что предпочитают утаить от полиции или социальных работников. Кроме того, белый воротничок позволяет проникнуть в места, недоступные для большинства обычных людей. Он работает почти как удостоверение сотрудника полиции.

Я поднимаю руку и коротко стучу. До меня доносятся чьи-то голоса, после чего дверь распахивается. Тоненькая девочка-подросток в укороченных джинсах и майке стоит, небрежно прислонившись к дверному косяку. Ее белокурые волосы кое-как собраны в хвост.

У нее есть старшая сестра, Роузи.

– Я вас слушаю.

– Привет. Я Джек Брукс, новый священник в Чепел-Крофт.

Она продолжает молча на меня смотреть.

– Вчера с твоей сестрой произошел неприятный случай. Я просто решила заглянуть и узнать, все ли с ней в порядке.

Она вздыхает, делает шаг назад и зовет:

– Ма-ам?

– Что случилось? – откликается откуда-то сверху женский голос.

– Викарий. Насчет Поппи.

– Скажи ей, что я сейчас подойду.

Девочка одаривает меня быстрой неискренней улыбкой.

– Она сейчас подойдет.

С этим она разворачивается на одной тщательно ухоженной ножке и скрывается в доме, не приглашая меня войти. Вообще не произнеся больше ни единого слова. Ну и ладно. Я вхожу.

Холл необъятен и благодаря огромному окну залит светом. Деревянная лестница, извиваясь, поднимается к площадке второго этажа. Судя по всему, бизнес процветает.

– Здравствуйте.

По лестнице спускается еще одна тоненькая блондинка. Какое-то мгновение я пытаюсь сообразить, не упоминалась ли в разговорах третья сестра. Но, когда женская фигура подходит ближе, я пересматриваю первоначальное мнение. Эта женщина явно постарше – несмотря на искусное применение косметики, процесс старения отменить невозможно. Ей, вероятно, уже за сорок, как и мне. Все же сходство со старшей дочерью необычайное.

– Здравствуйте. Я преподобная Брукс. Джек.

Женщина плавно идет ко мне по каменным плитам пола. В ее присутствии я начинаю казаться себе неухоженной и неопрятной.

– Эмма Харпер. Рада знакомству. Мне рассказали все о вчерашнем недоразумении. – Она улыбается. – Мне очень жаль, что вас в него тоже впутали.

– Ничего страшного. Я была рада помочь. И только хотела убедиться, что с Поппи все в порядке.

– Конечно, с ней все хорошо. Входите же. Я уверена, что она хотела бы с вами поздороваться. Кофе?

– Спасибо, – говорю я. – С удовольствием.

Эмма любезна и мила. Но… не слишком ли? Или я просто придираюсь к ней из-за ее мужа?

Я иду за ней в кухню, которую как будто перенесли сюда непосредственно из передачи «Гранд Дизайнс». Огромный остров, гранитные рабочие поверхности, сверкающая утварь и бытовая техника. Полный фарш. Кухня переходит в стеклянную оранжерею, в которой стоят длинный стол и скамьи, удобные диваны, покачивается подвесное кресло-яйцо.

Я ощущаю укол зависти. Я никогда не буду жить в подобном месте. Если мне повезет, церковь позволит мне остаться в доме, в котором я буду обитать на момент окончания службы, в обмен на мою дальнейшую помощь в делах церкви. Если не повезет, меня вышвырнут на улицу, вынудив снимать жилье, в то время как у меня не будет ни сбережений, ни активов.

Такова судьба викария. Разумеется, нам предоставляется бесплатное жилье, и если проявить смекалку, можно скопить на скромный вклад. Но заработок викариев в Соединенном Королевстве приблизительно вдвое меньше среднего, а с дочерью-подростком денег постоянно не хватает. В настоящий момент моих сбережений хватило бы только на то, чтобы купить вагончик возле мусорной ямы.

– У вас очень красивый дом, – говорю я.

– Да? – Эмма обводит окружающее пространство взглядом, как будто заметив его впервые. – Да, спасибо.

Она подходит к элегантной кофемашине, которая, вероятно, стоит больше моего автомобиля. Зеленоглазый монстр утробно ворчит.

– Капучино, латте, эспрессо?

Я прикусываю язык, чтобы не сказать «Нескафе».

– Просто черный кофе, спасибо. Без сахара.

– Чудесно.

Под клекотание кофемашины я подхожу к складным дверям и выглядываю наружу. Часть поля отгородили, превратив в сад с деревянной рамой для лазания, детской горкой и батутом, на котором прыгает Поппи. Вверх, вниз, вверх, вниз, волосы взлетают и развеваются. Но, когда она оборачивается, я вижу ее застывшее, лишенное какого-либо выражения лицо. На нем нет ни улыбки, ни радости. Обескураживающее зрелище.

– Она может заниматься этим часами напролет.

Эмма подходит ко мне и протягивает кружку с кофе.

– Должно быть, это доставляет ей удовольствие.

– Трудно сказать. Имея дело с Поппи, часто не поймешь, как она к чему относится. – Она оборачивается ко мне. – У вас есть дети, преподобная?

– Только одна дочь. Флоренс, Фло. Ей пятнадцать.

– Ага, столько же, сколько моей старшей дочери, Роузи. Флоренс пойдет в местную школу в Уорблерс-Грин?

– Да.

– О, прекрасно. Нам нужно их познакомить.