Сожженные мосты

Достал мобильный телефон, сделал несколько снимков — улицы, здания, автомобили. Людей снимать не стал — неизвестно, как к этому отнесутся.

Примерно в полукилометре от отеля я нашел интернет-кафе, зашел. Интернет здесь стоил дороже, чем в России едва ли не на порядок, вдобавок и тормозил. Отправляясь сюда, я узнал, что весь трафик здесь под постоянным контролем.

Эзоповым языком набрав сообщение, я зашифровал его методом стеганографии[707], перед этим скинув получившиеся фотографии в ноутбук, наложил сообщения на фотографии и скинул их на общедоступное хранилище, находящееся в Священной римской империи. Вот и пусть расшифровывают… мудрецы, пальцем деланные.

Оттуда же я достал несколько фотографий кантона Женева, расшифровал их. Программа шифрования была разработана в России и маскировалась под программу обработки изображений «Семицвет». Ничего особо нового мне не сообщили… но я поставил сторожевик на систему Невод, ориентировав ее на активность в Сальвадоре. Если что-то будет — придет в виде сообщения на телефон в лучшем виде.

На обратно пути из отеля я арендовал машину, старый добрый Джип-Рэнглер, еще пятой сери, разукрашенный аэрографом во все цвета радуги и с самодельным жестким верхом. Зачем в такую жару жесткий верх — я так и не понял, но других не было.

Остаток дня я катался по городу, на всякий случай купил карту на английском и проехался по всем основным магистралям, увидел блокпосты на выездах из города, но снимать их не стал во избежание неприятностей. Ничего нового от этих поездок я не узнал, просто стал лучше ориентироваться в городе.

Вечером вернулся в отель. Вещи мои стояли несколько не так, как я их поставил, да и нитка, которую я оставил около защелки на чемодане — исчезла. Но ждать другого — что дежурящие в гостинице полицейские не обыщут вещи подозрительного иностранца — было бы глупо. Поэтому — я не стал ни с кем выяснять отношения. Просто подставил стул под дверь, положил на прикроватной тумбочке телефон и заснул…

Телефон разбудил меня примерно в шесть по местному — от смены часовых поясов дико болела голова. Телефон разбудил оттого, что на него пришло сообщение с одного из «нейтральных» серверов Невода, само по себе ничего не значащее. Североамериканцы его, конечно, отследят — но как минимум три часа у меня в запасе будет.

Из сообщения, которое мне прислали — а компьютер перевел его из голосового режима в текстовый — я особо ничего не понял, кроме адреса. Посмотрел на карте, где Сесилия дель Вега знаю, а вот про закусочную Энрике карта умалчивала. Решил, что съездить и покататься по району — особого труда не составит. Только голова — не прекращала болеть.

Повесив на всякий случай, на бок сумку с ноутбуком и телефоном, я вышел из отеля. Ключи сдал портье…

Место, где произошла трагедия я нашел почти сразу — улица была перекрыта, худой, усатый полицейский остервенело махал жезлом, направляя машины по объездному маршруту. Подчинился — поворачивая, увидел, что дальше по улице стоит большой, черный внедорожник североамериканского производства. Надо было только где-то припарковаться.

Припарковавшись, я решил искать путь не по основным дорогам, а где-то по путям внутри квартала. Это было опасно — могли ограбить и убить, все туристические путеводители настоятельно не рекомендовали туристам отклоняться от больших и многолюдных улиц, заходить внутрь кварталов — но опасно было и на большой улице. Дело было в том, что я, в европейском костюме и с сумкой через плечо сильно походил на журналиста, а представители властей эту профессию не сильно уважали. Журналисты — как североамериканские, так и из других стран, всюду совали свой нос, раскапывали дурнопахнущие истории, в том числе историю с расстрелом целого села и с забитым прикладами до смерти священником, и вообще мешали бороться с мировым коммунизмом. Поэтому, назойливого журналиста могло ждать все, что угодно — от удара дубинкой или прикладом по голове, до тайного расстрела. Тело могли потом найти где-нибудь на дороге в провинции, естественно в произошедшем обвинили бы коммунистов. Журналисты это знали, и большей часть теперь не сами совали свой нос в пекло — а сидели в отелях и скупали «жареные» материалы и видеозаписи у местных, тем более что с распространением сотовых телефонов с встроенными фотоаппаратами и даже видеокамерами, количество «сам себе режиссеров» увеличилось на порядок. Часто кстати такие материалы «сливали в прессу» сами полицейские или военные, желая подставить друг друга, и занять освободившееся кресло.