Сожжённые цветы

— Да ты что, нотации мне читаешь? Ты теперь на коне и можешь меня поучать? Не зря от тебя Генка ушёл. Ты просто ведьма!

Соня решила промолчать. Она сказала, что хотела, она была права. Маловичко встал, бросил на неё убийственный взгляд и вышел.

Минут через пять впорхнула Оля со счетами на подпись и рассказала, что, уходя, журналист злился и бормотал себе под нос что-то вроде: «…толкает меня на преступление».

Мамедов появился в кабинете Сони Бочкаревой ровно в три часа ноль-ноль минут по местному времени. Хозяйка, предупреждённая о прибытии визитёра секретаршей, подняла настороженный взгляд от прайсов, лежавших перед ней, и несколько секунд бесцеремонно рассматривала вошедшего. Он спокойно выдержал это, стоя на входе и разглядывая, в свою очередь, саму Соню. Насмотревшись, вежливо сказал:

— Здравствуйте, Софья Михайловна!

— Здравствуйте.

Она не привыкла заботиться о том, что подумают о ней люди, но сейчас, неожиданно, ей захотелось выглядеть немного… приветливей. Объяснялось это впечатлением, произведённым на Соню гостем. Впечатлением больших денег. Костюм, рубашка, галстук, туфли, кожаный портфель с вензелем известной фирмы выглядели вызывающе дорого, а ухоженные волосы, запах дорого парфюма, стильные запонки и зажим для галстука дополняли образ преуспевающего дельца.

Соня протянула ему руку с аккуратным маникюром и пожалела, что её прекрасные бриллианты лежат дома в шкатулке, а не отягощают пальцы, мочки ушей и шею.

Зато она отметила перстень Мамедова на безымянном пальце правой руки. Похоже на настоящий изумруд, и преогромный к тому же.

«Буду думать, что это стекляшка, — решила про себя Соня, — а то как-то слишком всё!».

Всё, действительно, было слишком: предложения Мамедова оказались небывало выгодными.

Теперь он заставлял нервничать: молодой, уверенный в себе, деловитый и предлагающий невероятные вещи. Сделка казалась очень выгодной, слишком выгодной.

«Где же здесь ловушка? — размышляла Соня, предлагая гостю кофе. — Всё так мило, так перспективно!».

— Знаете, — сказала она вслух. — Мне надо подумать. То есть, для себя я всё решила. Мне нравится ваше предложение, но мои партнёры… Их ещё надо будет убедить!

На самом деле несуществующие партнёры вспоминались только при необходимости немного протянуть время.

— Хорошо, — кивнул Мамедов, и солнце заиграло на его здоровых блестящих русых волосах. — Я буду ждать вашего звонка. А чтобы облегчить процесс убеждения, оставлю вам это.

Он достал из портфеля бутылку без этикетки, завёрнутую в простую обёрточную бумагу.

— Что это? — спросила Соня чуть брезгливо.

Уж не пытается ли Вася угостить её домашним вином из винограда, выращенного в своём приусадебном хозяйстве?

— Десять таких бутылок я закупил на винном аукционе в Испании, специально для подобных случаев.

— На аукционе? Там что, дешевле?

— Что вы! — светски улыбнулся Мамедов, подарив ей ощущение какого-то позорного прокола. — Наоборот. Просто терпеть не могу пластмассовые и прочие сувениры, которые принято дарить партнёрам. Предпочитаю сделать действительно красивый жест. Бутылка бургундского, урожая тысяча девятьсот двадцать девятого года. Этот год, как говорят знатоки, дал самый прекрасный урожай винограда в двадцатом столетии. В мире осталось всего бутылок тридцать такого вина. Одна из них — эта!

Соня серьёзно смотрела на пыльную бутылку тёмного стекла. Лет десять назад в таких ситуациях выручало здоровое чувство юмора, но оно приносило мало денег, а иногда и вовсе мешало, поэтому Соня избавилась от него.

— Спасибо, — ответила она прохладно и встала с места, намекая о конце аудиенции.

— Вы спешите? Могу я вас подвезти?

— Почему вы думаете, что мне надо ехать?

— Потому что вы держите в руках ключи от машины.

Соня опустила глаза на свои руки и убедилась в том, что Мамедов прав. Она уже собиралась ответить, что и сама может себя подвезти, но вдруг решила, что это будет очень похоже на провинциальную зажатость.

— Хорошо, подвезите меня до центра!

— Буду рад, — улыбнулся Василий, продемонстрировав идеально белый ряд ровных здоровых зубов.

У самой Сони зубы были мелкие и все разного калибра. Поджав губы, Соня пошла к выходу, слыша за собой лёгкие уверенные шаги.

В машине Мамедова пахло новой кожей и чем-то очень приятным, восточным, волнующим.

— Что это у вас за авто? — поинтересовалась она.

Вопрос был задан просто из вежливости — на самом деле для неё все тачки выглядели на одно лицо.

— «Ламборгини».

— А!

— Но это не моя машина. У меня в Москве «Феррари», и я люблю её, как женщину.

Это было неприлично! Такие высказывания царапали нажитую годами обывательскую броню на душе Сони.

— Не пошлите при мне.

— Не буду.

Она быстро глянула на точёный профиль Мамедова, и решила, что сделок с ним заключать не станет.

По дороге Мамедов несколько раз пытался заговорить, но Соня отвечала односложно, и он отстал. Когда чёртов «Ламборгини» остановился у «Лакомки», Соня вышла из машины, неловко стукнувшись головой о дверцу и зацепившись каблуком за подножку авто.