Сожженные цветы

— Федю отправили учиться за границу. Как я была благодарна Фирсовым! На брата у меня уже не хватало ни сил, ни мыслей. Потом узнала, что они платили за обучение не своими деньгами, а продали мою квартиру и сняли с книжки сбережения родителей. Только дачу-развалюху под Остюковкой они не продали — желающих купить не нашлось. Странно, что я не помню, как подписывала документы на продажу… Ну, не на что обижаться — они же не обязаны брать мои проблемы на себя. Только противно, когда свекровь со свекром перед знакомыми себе медали вешали: ах, они о Феде заботятся, как о родном! Ах, как они о внучке заботятся! Ах, у них невестка только на диване лежит и ничего не делает!

— А где родители Фирсова сейчас?

— Мать в Москве, а отец — в Америке лекции о перестройке читает. Маринку они в Лондон отправили учиться, как и Федю. Только колледж выбрали покруче — родная внучка все-таки. А я дочь только на каникулах вижу. В этом году — почти не видела, потому что Ванечка решил, что Маринке полезнее лето с бабушкой в Москве провести. А я не могу к свекрови ездить, она меня страшно ненавидит, каждым словом старается унизить. Хотела поехать и остановиться в отеле, но у меня нет денег, а Ванечка сказал, что я глупости придумываю… Как я устала от Фирсовых!

— Почему не уходишь от мужа?

— Я живу с ним ради дочери. Ради ее будущего. К тому же Маринка любит папу. Да и куда мне идти? Ни гроша своего нет. Работать я не стала. Сначала из-за здоровья. После родов мне несколько операций сделали, потом процедуры, обследования. Больше у меня не может быть детей. Тебя бы это устроило?

— Я люблю тебя, а не каких-то мифических детей! Разведись с этим хамлом!

— При разводе он Маринку запросто отсудит. С его-то деньгами и связями!

Седов слегка отодвинулся от нее. Теперь Света сама обняла прижалась к нему, устроившись на плече.

— Федя приезжает погостить?

— Да…

— Ты не обижайся, но мне показалось, что он… ну, нетрадиционный маленько?

— Паш, ты чего?! У него девушек — как звезд на небе!

— Прости, прости!

— Ладно уж… — Она подумала и добавила:

— Я очень его люблю. Мне кажется иногда, что я так его люблю именно потому, что недодала ему в детстве любви. Он сам по себе такой чудесный вырос, я же ничего в него не вложила! Ни души, ни добрых слов. Ужас!

Света вдруг заплакала, сама удивившись этому. Слезы всегда казались ей эмоциональным излишеством. Жалобить рыданиями ей было некого, а плакать в одиночестве — все равно что пить самому с собой. И вот наконец эти слезы стали кому-то интересны, и от них действительно становилось легче.

Паша прижал ее к своей груди и стал укачивать, шепча на ушко что-то ласковое.

Три часа пролетели, уложившись в три секунды. Наконец Света осознала, кто она, что представляет собой ее жизнь, и, тяжко вздыхая, выбралась из постели.

Одеваясь, спросила Седова, который продолжал валяться:

— Никуда не спешишь? А как твое расследование? Продвигается?

— Угу, — ответил он, не отрываясь от стриптиза наоборот.

— Так эти письма, в компьютере, они еще кому-то приходят?

— Почему? — Выглядел Паша туповато.

— Я подумала, что многие такое получают и ты знаешь, кто их рассылает.

— А-а! — протянул Седов.

Уходить ей не хотелось, но время поджимало. Собраться с мужеством традиционно помогал перекур.

— Так это сатанисты или нет? А что в этих вложениях к письмам? — Света закурила и присела на постель.

— Пока не знаю.

— Из тебя слова не вытянешь!.. Ох, уже пять часов!

— Серьезно? — Он выскочил из постели.

— Куда ты?..

Света не успела докурить, а он уже принял душ и оделся.

— Что за дела? — спросила она.

— Вспомнил, что машину надо отогнать на стоянку. Хочешь, отвезу тебя домой?

— Давай…

Они уже сидели в машине, когда Света сказала:

— А ведь ты недаром со мной роман завел. Совмещаешь приятное с полезным?

Седов заглянул ей в глаза.

— Может, я плохо объяснил или ты меня слушать не захотела? Я люблю тебя. Ты для меня — не приключение. Ты — мой воздух и мой хлеб.

— Но и про делишки свои ты не забываешь? Причиной ее недоверия было давно вколоченное в ее голову Ванечкой правило: любовь — это в романах. В жизни — секс, семья, гульба налево. И Света, несмотря на все совершенство своего мыслительного аппарата, считала, что он прав.

— Дурочка, — услышала она в ответ. — Ты просто должна мне верить. И еще: мне надо порыться в вашем домашнем компьютере. К сожалению, я не сумел поладить с хозяином дома и получить право появляться у вас, когда мне надо. К счастью, я соблазнил хозяйку.

Света посильнее ткнула любовника кулаком в спину, он ойкнул.

— Давай послезавтра. Утром никого не будет. Ванечка укатит в Москву по делам, а Федя уедет к друзьям погостить.

— Годится. Здесь высадить?

— Да…

— Стой, дай поцеловать!

12 октября

Увидев Пашу на пороге, Света почувствовала, как ужасно соскучилась по нему.