Сожженные цветы

Зачем Пашке понадобилось побывать на той даче, Света не выясняла, потому что поездка куда угодно устраивала ее больше, чем Пашина квартира. Там было бы почти невозможно сказать ему то, что она хотела. А в других местах — возможно. Только вот Света все не могла заставить себя…

Весь город они проехали в полном молчании, только у дачного кооператива Света разбила тишину своим глубоким хрипловатым голосом, указав направление. Вскоре «Ока» притормозила возле маленького деревянного домика, совершенно заброшенного и одинокого в окружении высоких соседских заборов.

Света впустила сыщика в пахнущую затхлостью комнатку. Он прошелся по ней, щурясь, разглядывал полы, стены, потолок, мебель.

— Мы здесь не бываем, — сказала Света. — Видишь, все в пыли и паутине. Диван пропитался влагой.

Вышли на запущенный участок, где грядки от тропинок не отличались больше ничем — все поросло пыреем, одичавшим укропом и пасленом. Зато на яблоньке поспели крупные красные яблоки. Седов сорвал два, одно протянул Светке, другое стал грызть сам.

— Почему яблоки не собираете?

— А для кого? Маринка в Англии, а мне все равно…

— Света, а ты в курсе, что Симонян умер?

— Вчера Ванечка рассказал, — ответила она равнодушно. — Это связано с поджогами церквей?

— Возможно. — Седов бродил по участку по собственным маршрутам. — А что это у вас там?..

В самом конце участка стоял сарай-развалюха. Паша продрался к нему сквозь куст крыжовника и задержался там, разглядывая что-то совсем Свете неинтересное.

И пока он крутился у сарая, Света медленно ходила по дорожкам, думая о родителях. Как бы огорчились мама с папой, если бы увидели, что их дача заросла бурьяном по пояс! Она помнила их так, будто они только что расстались.

Подняв глаза, Света увидела вдали пригорок, за которым пряталась та самая деревянная церквушка, к которой они с Федей ездили несколько дней назад. Чуть дальше располагалась и маленькая станица Остюковка.

Света подошла к сараю. — Паш, поедем отсюда!

— Что это за земля? — спросил он, указывая на солидного размера кучу за сараем.

— Понятия не имею. Может, сосед привез себе перегноя да на наш участок ссыпал? Тут земля глинистая, как папа говорил. Ну, многие и привозят себе хорошую землю.

— Я по соседям пройду, — сказал он. — А ты…

— Нет, Паша, я домой хочу.

— Домой, почему?.. А ко мне?..

— Не сегодня.

— Я обидел тебя? Что не так сделал?

Света вдруг поняла, что вот он, момент истины: сейчас или никогда. Но начать с главного она не решилась, поэтому высказала обиду:

— Паша, почему ты мне врал?

— Врал?..

— Ирка, Гелька, Наташка и Сонька пропали! Их нет нигде, никто не знает, куда они делись! А ты сказал, что Ирка в монастыре. И я уверена — про остальных ты тоже все уже знаешь, но мне не говоришь! Ты что, за дуру меня держишь?

Седов стоял опустив руки. Обескураженное выражение его лица могло бы даже насмешить, но Светлана не имела настроения веселиться.

— Света, я бы рассказал тебе, но только после того, как узнал все подробности. Я не хочу, чтобы ты мучилась и переживала заранее. Стопроцентной уверенности в том, что твои подруги погибли, нет.

— А тела в сожженных церквях? Паша, ты считаешь меня такой идиоткой, которая не может к двум прибавить два? Последний раз я разговаривала с Ирой в середине марта, а храм Успения сгорел двадцать первого числа. Последний раз я разговаривала с Гелей в конце июня, а двадцать второго сгорел храм в Ивановском. Последний раз я разговаривала с Наташкой перед пожаром в Караторханском — в конце июля. А сразу после того, как уехала Соня, сгорела церковь в Малых Грязнушках. Во всех этих церквях нашли человеческие останки! Это же они, Паша!..

— Тела не опознаны.

— Потому что обгорели почти полностью! И я узнала на видео Иру — это она, она! Не надо мне врать — от этого только страшнее. Ты говоришь, что любишь меня, а ведь используешь для своего расследования!

— Но…

— И эти письма с видео — их не зря мне присылали. Я следующая?..

Седов отряхнул руки, вытер внезапно проступивший на лбу пот.

— Света, расследование еще не завершено, нет даже результата ДНК-теста. Нет данных экспертизы той записи. Все эти тесты долго делаются, понимаешь? Я ничего не могу сказать тебе определенного. Я люблю тебя, поэтому опять прошу — доверяй мне. И я делаю все, чтобы ты была в безопасности.

Света подошла к нему, чтобы видеть его глаза. Он говорил далеко не всю правду, но она вдруг поняла, что самое лучшее сейчас — довериться Паше. Ее обида оказалась надуманной, и претензий больше не нашлось.

А ведь как здорово было бы сейчас разозлиться, чтобы объявить ему свое решение! Света знала, что через несколько секунд причинит Паше боль, а сделать это ей оказалось бы проще в состоянии раздражения.