Созидая Бога (СИ)

Внутри нашего мозга по нейронам тоже бегут электрические импульсы. Они образуют своеобразное поле-ауру внутри и вокруг нас. Если это образование назвать душой, я буду не против, я только ещё раз уточню, всё это относится к живому человеку. Если мы отбросим «рога» троллейбуса от электрических проводов, то сам троллейбус отбросит «копыта». То есть дальше он уже не поедет, он умрёт, превратившись в груду бесполезного металла. Куда, спрашивается, делась его душа-поле, в кого переселилась? Никуда и ни в кого, она исчезла, растворилась, превратилась в ничто. Можно ли её реанимировать? Можно, стоит только подать ток в провода. Так и с человеком, и не только с ним. Душа-аура есть у всех: у животных, у растений, и не только у них. Любое тело, внутри которого есть движение, будь то Земля, Солнце, нагретый камень, прибрежный залив или океан в целом — тоже одушевлены. Они живы и ничем не отличаются от нас, но… опять же, пока живы мы и пока мы это понимаем».

«Я маме всё расскажу», — сказал рыжий мальчик, повернулся и стал спускаться на нижнюю палубу.

«Не понял, — возмутился я, — расскажу — это похвастаюсь или наябедничаю? Ни спасибо, ни до свидания. Вот тебе и немец. Сдаётся мне, наши женско-русские гены пересилили».

«Интересно, как к его рассказу отнесётся блондинка, то бишь его мама, — сказал задумчиво Сергей и, обратившись ко мне, добавил, — у тебя всё, или есть ещё о чём поведать»?

«Я могу много чего рассказать и о чём поведать, — вздохнул я, — но хотелось бы уже и тебя послушать. Тем более, мы прибываем».

Глава VIII Все мы философы.

Рыбная ловля.

Показался берег.

«Райатеа, — сказал Сергей, — конечный пункт. Поедем сейчас к водопаду, там есть приличный шалаш, в нём и заночуем».

На пристань первыми сошли рыжий мальчик и его мама. Потом не спеша двинулись все остальные. Мама держала мальчика за руку, тот постоянно ей что-то говорил, оборачиваясь в нашу сторону, и тыкал в нас пальчиком. Стройная блондинка никак не реагировала на действия сына и не обернулась ни разу. Я её понимаю, двое русских мужиков не лучшая компания даже в России.

На пристани Сергей взял такси и долго объяснял по-французски загорелому пожилому креолу, куда нас везти.

«Непонятливый какой-то, — разозлился Сергей, — не знает, как проехать. Я подозреваю, что он русский».

Но мне так не показалось, креол как креол, добродушный и благообразный. Немного полноватый, всё время улыбается.

Мы сели в такси, Сергей спереди я сзади.

«Etes-vous russe»? (эт ву рюсс — вы русский), — сразу взял быка за рога Сергей.

«Non, точнее, oui, je suis russe (ноу, точнее, уи, жё суи рюсс, нет, точнее, да, я русский)», — забормотал креол.

«В смысле, — переспросил я по-русски, чуть наклонившись вперёд, — тоже потомок Грибоедова»?

«Нет, — ответил «креол», — я приехал сюда год назад».

«А что так, — поинтересовался я, — надоело на Родине»?

«Надоело постоянно объяснять таким, как вы, — неожиданно грубо и откровенно сказал он, — вы только не обижайтесь, — поправился он».

«Нас с Серёгой трудно обидеть, — самоуверенно заявил я, — мы сами можем, кого хочешь. Давай лучше знакомиться, — я привстал с сидения, — я Пётр, он Сергей….».

«А я, — подхватил таксист, — я Виктор, из Курска. Если вам на самом деле интересно, могу рассказать, как и когда прибыл на этот прекрасный остров и зачем».

«Валяй, — согласился я, — рассказывай и без церемоний, обращайся к нам на «ты». Я думаю, мы с тобой примерно ровесники».

«Наверное, — Виктор кивнул головой и стал рассказывать. — У меня был бизнес в Курске, я был хозяином сети мебельных салонов. Лет пять назад в материальном плане всё было в полном порядке. Надо сказать, что тогда я только материальное и ценил. Не умеющих зарабатывать считал неудачниками и лентяями. Работал сам помногу и других заставлял. Но года три назад что-то стало расклеиваться в моей жизни. Самое удивительное, меня вдруг перестала интересовать конечная цель моих усилий, а именно, деньги. Я автоматически ходил на работу, спрашивал с подчинённых, но сам уже вовремя туда не являлся, и всё потихоньку начало разваливаться. Когда-то я мечтал сделать крепким свой тыл, заработать денег, отдать в управление бизнес, думал, что в отместку за это, благодарные жена с дочерью и, ставшие почти родными работники, будут обеспечивать мне счастливую старость. Но, оказалось, что подстраховаться в нашей жизни ни от чего нельзя, а отложить на потом её лучшие моменты тем более. Всё бывает только здесь и сейчас. Особенно подстраховка становится бессмысленной, когда уходит кто-то из близких, и необязательно человек. У Бари Алибасова на пожаре сгорел кот, так он переживал сильнее, чем когда умерли его родные, и ничего кощунственного в этом нет. Вообще, человек слишком самонадеянно узурпировал на Земле своё право на существование. Всё живое имеет равные шансы, и этот «неестественный» отбор, который организовал сам себе человек, долго не продлится. Природа исправит свою оплошность, я думаю, максимум лет через сто.