Созидая на краю рая (СИ)

Помню, как вчера у самых дверей я остановила его и сказала, что люблю. Был ли в этом смысл после сказанных слов? После устроенного инквизиторского допроса? Чем он заслужил от меня такое?

– Мама? – из коридора послышался тихий голосочек Энтони. Поднимаюсь с кровати, понимая, что он проснулся сам. Поворачиваюсь к Каллену, легонько сжимая его руку.

– Мне нужно отъехать.

– Знаю, поезжай.

– Мы быстро вернёмся, –уверяю я.

– Естественно, – он устало соглашается со мной, видимо, надеясь, что я поскорее уйду. Или нет? – Будьте осторожны.

– Непременно,– снова судорожному всхлипу удаётся вырваться из моей груди, что вызывает странное сияние в глазах Эдварда. Это не злорадство, не счастье мести. Скорее, нечто вроде сострадания или самобичевания.

Он-то почему этим страдает?

В клинике всё проходит довольно быстро. Забираю Энтони и, усаживаясь на водительское сиденье той самой «Ауди», убеждаюсь, что с машиной на самом деле всё в порядке. Эдвард действительно не попал ни в какое ДТП. Что же, этому я рада.

– Сегодня мы тоже будем дома? – спрашивает малыш, смотря в окно с заднего сиденья.

– Посмотрим, солнышко, –через зеркало заднего вида бросаю на него любящий взгляд, пока на душе скребут сотни кошек. Я волнуюсь. Безумно.

– Эдвард пришёл домой?

– Да. Но он устал и сейчас спит.

– Ясно.

– Не волнуйся, возможно, вечером он с тобой поиграет.

– Тогда хорошо! – Тони счастливо улыбается и задумчиво разглядывает пейзаж. Наверняка он снова фантазирует. Мой любимый маленький фантазёр.

К дому приезжаем как обычно к половине первого.

– Можно мне посмотреть мультик? – пока я выхожу из машины, спрашивает малыш, оказываясь на улице быстрее меня.

– Конечно. Какой хочешь?

Уже включив сыну желанный мультфильм, кладу ключи от «ауди» на место, и набирая в лёгкие больше воздуха, иду в нашу спальню. Если она ещё наша, в чём я со вчерашнего дня не уверена.

Осторожно стучу в дверь, прежде чем войти внутрь.

– Я тебя разбудила? – виновато интересуюсь, неловко замирая в дверях. Мужчина по-прежнему лежит на кровати, как и утром укрытый покрывалом.

– Это не важно, заходи, – разрешает он жестом. – Как поездка?

– Нормально. Всё идёт как нужно.

Прикрываю дверь, слыша звуки «Улицы Сезам». Прохожу в комнату и усаживаюсь на край кровати напротив Эдварда.

– Не вижу в тебе особой радости, ты ведь этого хотела? – вопрошает Каллен. На секунду думаю, что он о вчерашнем, но потом здравый смысл подсказывает, что о сегодняшнем. О самочувствии Тони и делах, которые идут на лад.

– Да, этого. И я рада, – наверное, в моём голосе действительно маловато счастья. Но, о каком счастье может идти речь, когда я не знаю, что будет через минуту в наших с Эдвардом отношениях? Мне нужно поговорить с ним об этом, иначе покоя я не дождусь.

– Я знаю, ты многое хочешь сказать мне, Белла,– вклиниваясь в мои мысли, вздыхает Каллен. Его бархатный баритон снова вернулся. Хриплость исчезла. Значит, ему легче.

Молча киваю на его утверждения.

– Но для начала я хочу услышать лишь одно, – продолжает мужчина. Терпеливо жду, пока он закончит. – Вчера ты сказала, что я не позволяю тебе узнать себя. Совсем не стараюсь содействовать в этом. Эти утверждения – правда? То есть ты действительно так считаешь?

Теперь моя очередь вздохнуть и подумать. Наверное, стоило бы ответить «нет, не правда!» и с этим криком броситься ему на шею, утопая в слезах, но это, скорее, сюжет глупой мелодрамы, нежели реальная жизнь. И сейчас мне стоит действительно откровенно поговорить с Эдвардом, раскрыть перед ним свои опасения и выслушать его, если он ещё мне верит.

– Не полностью правда, – наконец произношу я. – Отчасти.

– Объясни! – просит он, удобнее устраиваясь на подушках, и прожигает меня взглядом.

– Я вижу, что ты стараешься и пытаешься помочь мне. Вижу, как тебе тяжело, и готова подождать пока ты сам сможешь всё это сказать. Я верю тебе и в тебя, – прерываюсь, чтобы вдохнуть воздуха. – Но, Эдвард, временами я не уверена, что ты сможешь справиться со всем в одиночку. Что ты когда-нибудь самостоятельно дойдёшь до грани, которая заставит тебя раскрыться. Мне больше всего хочется, чтобы ты не мучился. И отчасти – это послужило вчера причиной моего срыва. Прости, мне очень жаль.