Созидая на краю рая (СИ)

– Конечно, выслушаю, – обещаю, гладя его по спине. – Я всегда готова выслушать тебя. Что бы ты не хотел мне сказать.

– Это почти самопожертвование, – протягивает он, и его губы прикасаются к моей шее. Как раз в том месте, где слышится пульс.

– Ради тебя я пожертвую чем угодно, – не задумываясь, отвечаю ему. Он тяжело вздыхает.

– Это меня и пугает больше всего. Так не должно быть.

– Эдвард, когда любишь кого-то, не важно, что происходит, что нужно сделать, чего нужно добиться. Я поняла, что такое потеря. Я всё и всех потеряла. Распалась на части. В больнице у Энтони я понимала, что он последняя ниточка, связывающая меня с миром. Я продолжала жить, когда было невыносимо. Потому что знала, что нужна ему, что без меня он не справится! Потому что я его люблю, – делаю вдох, чтобы договорить задуманное. – И тебя люблю. Настолько, что соглашусь пройти все круги Ада, если потребуется!

Его мои слова приводят в изумление. В направленных на меня изумрудах вижу бесконечную преданность, бесконечную веру, надежду. Он смотрит на меня, словно слепец впервые узревший солнце. Я не думала, что кто-нибудь сможет смотреть на меня ТАК.

– Я хуже Ада, – предупреждает он, немного подумав.

– Мне всё равно! – отметаю все его уверения, зная, что права. Теперь уж точно. Если он доверяет мне настолько, чтобы рассказать всё про свои сны, значит, мы действительно достигли той грани взаимопонимания, к которой столько времени стремились. – Но я хочу, чтобы ты рассказал мне всё по собственной воли, без страха, принуждения и прочего. Чтобы твоё желание было осознанным, а не продиктованным кем-либо. Я очень люблю тебя и не хочу снова становиться причиной твоей боли. Поэтому спрошу лишь раз. Последний раз. И я хочу услышать правду. Настоящую, какой бы она ни была, даже если ты сомневаешься в правильности своих слов.

– Что ты хочешь услышать? – прерывая меня, спрашивает он, задумчиво разглядывая спинку кровати.

– Ты точно готов рассказать мне о своих кошмарах?

Между нами повисает тишина, нарушаемая лишь звуками нашего дыхания. Я не знаю, что ответит мне Эдвард. Подумав, согласится ли он на собственный вариант, предложенный пару минут назад? Неужели он действительно готов? Он решился?

Если ответ положительный, для меня не будет большего счастья. Это одна из немногих оставшихся тайн. Практически, последняя. И едва она откроется, я узнаю всё о боли Каллена. О том, что заставило его стать таким, заставило превратиться в тирана и отказаться принимать любовь. Что заставило его усомниться в собственной способности испытывать какие бы то ни было чувства.

Если ответ отрицательный – я готова подождать. Сколько угодно. Главная моя цель – понимать, что это не сделает ему больнее. Ведь если он не готов, это принесёт лишь новые страдания и угрызения совести. Я хочу помочь ему, а не усугубить ситуацию.

– Да, – произносит Эдвард, заставляя меня оторваться от своих мыслей и обратить внимание на его слова. – Да, Белла.

– Хорошо, – набираю в грудь больше воздуха и искренне, счастливо улыбаюсь. Он согласен. Он готов. И я готова. Я помогу ему справиться с этим, как только узнаю, в чём причина. И какая бы она ни была, я не брошу попыток излечить его душевные раны. Заживить их.

Время пришло. Тот момент, которого я так долго ждала.

Вот он. Семнадцатое августа две тысячи двенадцатого года. Два сорок пять ночи.

Но мы не спим. Ни он, ни я.

– Но у меня есть условие, Белла, – каким-то странным, напряжённым голосом произносит мужчина.

– Условие? – изгибаю бровь от удивления, но всё же послушно киваю.

– Условие, – эхом повторяет он, находясь в своих мыслях. Но вот уже через минуту он выныривает из них на поверхность, произнося приготовленные слова. – До утра ты не прикоснёшься ко мне.

Что?

Мои глаза распахиваются, и я, ошарашенная внезапной просьбой, замираю на кровати. Не касаться его? Почему?

– Взамен я тоже кое-что тебе пообещаю, – он делает глубокий вдох и продолжает. – Ты сможешь задать любые пять вопросов сегодня. Но только пять. Остальное спросишь позже. Завтра, например.

– Ты не хочешь, чтобы я тебя трогала? – мой голос немного подводит. Эдвард зажмуривается на пару секунд, а затем быстро кивает.

Не желая видеть страданий на его лице, отвечаю довольно скоро, хотя прекрасно понимаю, что для меня наверняка будет очень сложно исправно выполнять это условие.

– Обещаю, – произношу я, поспешно убирая руки за спину.

– Обещаю, – выдыхает он, и его веки разжимаются. – А теперь иди за мной.

Киваю, хотя и не до конца понимаю, что он затеял. Мне казалось, он хотел поговорить о своих кошмарах. Рассказать, что ему снится или хотя бы намекнуть. И я уж никак не думала, что он поведёт меня из спальни в нашу ванную.

– Ты обещала, помнишь? – взволнованно напоминает он, подходя к умывальнику.

– Да, обещала, – согласно отвечаю, ничего не понимая в происходящем.

– Тогда садись, – взгляд мужчины падает на низкий пуфик у стены, напротив.