Сознание и вещи. Очерк феноменалистической онтологии.

Концепция локального интеракционизма, рассмотренная в данной главе, позволяет прояснить этот момент, показать, почему мы и в самом деле можем считать себя ответственными за свои действия. Эту концепцию можно назвать компатибилистской (так как из нее можно вывести, что наша свобода совместима с детерминизмом), но она позволяет избежать трудностей, обычно сопровождающих компатибилизм. Компатибилизм может претендовать на реальное признание свободы лишь тогда, когда, наряду с детерминизмом, он допускает влияние ментальных состояний на поведение. Но если принять, что ментальные состояния влияют на поведение в качестве причин, не дублируемых физическими причинами, то это означает нарушение принципа каузальной замкнутости физического, что сближает компатибилизм с либертарианством, также отрицающим этот принцип. А такое сближение нежелательно для него. Если же признать, что ментальные причины поведения дублируются физическими причинами, то над компатибилизмом нависает тень эпифеноменализма, лишающего понятие свободы реального содержания и приводящего к самоотрицанию компатибилизма и превращению его в нелибертарианский нонкомпатибилизм[100]. Концепция локального интеракционизма позволяет избежать этих проблем. Признавая каузальную замкнутость физического, она отмежевывается от либертарианства. Показывая же необходимость ментальных состояний для реализации физической причинности, она позволяет говорить о реальной действенности подобных состояний. Согласно этой концепции, мои намерения оказываются необходимым условием моих поведенческих реакций и поэтому не замещаются и не могут замещаться физическими причинами. Эти причины не являются тем, что автоматически порождает мои действия. Они могут делать это лишь при участии субъекта, который, таким образом, может рассматриваться как их подлинный соавтор, несущий ответственность за то, что он совершает (в данном случае можно говорить не только о Я, но и о субъекте в целом). И думаю, что этого вполне достаточно для признания реальности человеческой свободы.

12

Мы завершаем рассмотрение проблемы «сознание — тело» и вместе с ней все наши онтологические разыскания, сфокусированные на статусе сознания. Мы видели, что проблема «сознание — тело» заключает в себе как концептуальные, так и эмпирические аспекты, а также разного рода пограничные вопросы со смешанным содержимым. Концептуальная часть допускает строгие философские решения, экспериментальная не имеет отношения к философии. Пограничные же темы, которыми мы занимались в последней части главы, вывели нас к вопросу о свободе, побуждающему к размышлениям о практических следствиях проведенных в этой книге изысканий. В заключении мы обсудим некоторые из практических следствий такого рода.

Заключение

Трудно сомневаться, что онтологические построения могут оказывать влияние на наше поведение и на образ жизни в целом. Скажем, если бы нам удалось доказать существование всемогущего Бога, наблюдающего за своими творениями, то полученное знание, несомненно, повлияло бы на наши последующие действия. Или представим, что мы нашли решающие доводы в пользу существования души как чего-то отличного от тела и как того, что смогло бы поддерживать свою деятельность даже при отсутствии телесного окружения. Это тоже не могло бы не сказаться на наших умонастроениях и поступках.

Онтологические исследования, проведенные в этой книге, не обещают подобных открытий. Хотя они, к примеру, не исключают, что при наличии убедительных свидетельств мы могли бы говорить о существовании некого мирового духа, из них следует, что мы не могли бы поверить в то, что этот дух абсолютно свободно создает мир и может нарушать естественный ход вещей. Можно тут же возразить на это, сказав, что вера людей в такого Духа не может быть оспорена и является чем-то фактическим. Но тут идет речь о другой вере. Существование абсолютно свободного Бога может быть логически возможным, и люди могут наполнять эти логические формы разного рода эмоциональным или мистическим содержанием. Религиозная вера может рассматриваться как эмоциональный аналог когнитивной веры.

Именно когнитивная вера и рисуемые ею картины реальности были предметом нашего рассмотрения. Но, хотя это и был весьма неамбициозный проект, он все же может как-то воздействовать на наше самовосприятие.