Созвездие Хаоса

Женщина на портрете, написанном в смазанной импрессионистской манере, была далеко не красавица. Седые волосы стрижены под каре, резкие волевые черты лица, морщины. Энергичное, властное выражение. На женщине был наброшенный на плечи белый халат врача, а под ним – простое темно-синее платье. На шее – нитка крупного жемчуга.

– Академик Ларионова. Я ее хорошо помню, Дима, – сказала Мухина.

– И я с самой школы, – откликнулась Василиса. – Давно это было, а кажется – вчера. Мы с Димой решили оставить здесь все как есть. Все ее вещи. Книги. Когда родится сын или наша дочка… она узнает, кем была ее бабушка.

– Женщин в нашей Академии наук по пальцам можно пересчитать, – заметила Мухина. – Ираида Аркадьевна была выдающейся личностью. Она и академик Вяткин столько сделали для города. Еще могла бы жить да жить, базой руководить.

– Обширный инфаркт. Дима ничего не успел предпринять, когда… Там же, на базе, полно врачей, ученых, фармацевтов. Дима мне говорил… Пока из одного блока везли этот аппарат для запуска сердца… Дефибриллятор? Она… она умерла.

Василиса обращалась к мужу.

Дмитрий смотрел в окно, отмытое роботом до блеска. Затем обернулся. Взгляд его скользнул по жене, Мухиной, Кате и остановился на фотографии.

На ней изображен он сам – вместе с матерью.

Кате бросилось в глаза, как старо выглядит академик Ларионова на фото, не то что на портрете. Судя по юному виду Дмитрия – он поздний ребенок и…

Имелась и еще одна фотография – академик и ее муж. Лысый, бравого вида подтянутый мужчина, годами явно много моложе старухи-ученой.

– Правильно, что оставите комнату как музей, пусть ваш ребенок знает, кем она была, – одобрила Мухина. – Безмерно жаль, что так все получилось. Я ведь помню тот день, сама выезжала. Хорошо, что вы, Дима, в той аварии остались живы.

Все это было загадкой для Кати. Но она ждала ответов уже вне стен этого богатого академического особняка, где юная обеспеченная пара сама готовила будущую детскую своему чаду.

И она не ошиблась.

Они возвращались берегом реки в город, когда Мухина сказала:

– В общем-то, сами были виноваты, не на кого пенять. Мужики. Ну да – оба осиротели разом, и Дима, и его отец. Но надо было держать себя в руках. А они напились до чертей на ее поминках. Оба. Поминки справляли в Дубне, в их большом гостиничном комплексе, в ресторане. На похоронах человек триста присутствовало – из Москвы, из Роскосмоса, из ЦУПа, из РАН. Когда оба возвращались пьяные в город на машине – отец сел за руль. Не справился с управлением. Улетели с обрыва. Отец насмерть. Дима с переломами обеих рук, ноги. Василиса его с ложки, как младенца, кормила. Выходила его. А потом он на ней женился. Типичный маменькин сынок по жизни. Нашел себе новую мамочку.

Маменькин сынок…

Катя запомнила это определение Мухиной. Она дала его явно неспроста. Не бывает простых намеков в городе, где совершаются серийные убийства.

Глава 23 Чиновница

Катя обратила внимание, что всю обратную дорогу в ОВД Алла Мухина что-то сосредоточенно обдумывает. Словно прислушивается к чему-то внутри себя.

И это одновременно тревожило Катю и вызывало в ней нетерпеливое любопытство – начальница ОВД походила сейчас на человека, который переживает какой-то глубокий внутренний разлад, колеблется и одновременно стоит на пороге чего-то совершенно нового, доселе неизвестного и непонятного.

Это не было связано с разговором с семейной парой Ларионовых. Причина крылась в других вещах – фактах, уликах? Этого Катя не могла понять. Она лишь констатировала факт – перемена в Алле Мухиной произошла после убийства директрисы музея, ни по почерку, ни по способу совершения никак не похожего на тот ужас, который ЭРЕБ исторгал из своего мрачного чрева на протяжении вот уже двух лет.

День снова клонился к закату. Алла Мухина, выйдя из патрульной машины, глянула на наручные часы. Затем взгляд ее скользнул через улицу, где в сгущающихся сумерках ярко горели окна кабинетов городской администрации, расположенной напротив отдела полиции.

– Что вы мне рассказывали про Нину Кацо по поводу самого первого вашего дня здесь? – спросила она вдруг Катю.

– Я? Вам? Про нее? Это вы меня великодушно взяли к ней в музей на допрос после кражи у…

– А вы мне потом рассказали…

– Я рассказала вам не про нее, а про Анну Ласкину. Ласкина вместе с ней вышла из администрации. – Катя махнула рукой на освещенное здание. – Я только упомянула… Ой, надо же, до меня лишь сейчас дошло, как до жирафа. Ласкина имеет отношение и к ней, как и к четырем жертвам серии. Получается, они тоже связаны.

– Не желаете проверить эту связь прямо сейчас?

– Вы хотите допросить Ласкину? Вы все же на это решились?

– Мы нагрянем к ней в офис прямо сейчас, без предупреждения, без звонка.

Они пересекли улицу и зашли в здание администрации. Охранник лишь глянул на Мухину и поздоровался.