Созвездие Козерога, или Красная метка

– И могла, и ожидала, и нисколечко не ошиблась, как видите, – перебила меня Ада, вглядываясь в Таратуту: глаза его были все еще широко раскрыты и смотрели на нас застывшим, невидящим взглядом. Маленький человечек уже не бился в падучей, но часто, неровно дышал. Палка между зубов придавала его безобидному облику нечто звериное.

– Он в сознании?

– Насколько я разбираюсь в эпилептических припадках, нет. В сознание он придет не сразу. Сейчас он уснет…

И действительно, дыхание убийцы становилось спокойнее. Глаза закрылись. Судороги как будто прекратились, хотя по щуплому телу время от времени прокатывались вздрагивающие волны.

– Вот, все. Теперь можно вызывать… – Ада запнулась. – Черт, а кого же вызывать? «Скорую» или следователей?

– И те и другие уже здесь!

Это сказал Алексей Федорович Бугаец – совершенно непостижимым для меня образом следователь тоже оказался на ставшей такой многолюдной лестничной площадке!

Оттесняя его плечом, к эпилептику подходили врачи из «Скорой».

– Как вы здесь оказались? – пробормотала я и вдруг почувствовала, как мои уши, лоб и щеки заливает обжигающий стыд. – Господи, мне же надо было вас предупредить! Не сообразила…

– Это я его предупредил, мам, – сказал Сашка. – Все-таки я сам будущий следователь.

Бугаец косо зыркнул на него и обратился к Аде:

– Вы мне еще объясните, по какому праву так напугали больного человека?

– Убийцу.

– Допустим! Но как вы могли знать, что именно этот человек именно сюда придет именно сегодня?

– На последний вопрос я могу вам ответить сразу, – сказала Ада. – Все очень просто. Я отправила ему приглашение. От имени Татьяны, конечно.

– Приглашение?

– Приглашение умереть.

Ада легко нагнулась над Аркашей, обшарила его карманы и извлекла из одного из них яркую открытку с уже знакомыми мне двумя белоснежными голубками.

– Моих рук дело! – констатировала она, проводя пальчиком по золоченой кромке картонного прямоугольника.

* * *

Обратно ехали молча.

Аркашу увезли на «Скорой», Бугаец вызвал следственную группу для обследования места преступления. Был уже четвертый час утра.

У меня голова шла кругом. Другие, как я подозреваю, испытывали те же ощущения – кроме Ады, конечно. Она сидела рядом с Сашкой (он рулил), и по всему было видно – она очень довольна собой.

Но дома никто из нас не стал тратить остаток ночи на объяснения. Мы просто повались спать – редко когда в жизни мне приходилось так уставать.

Странно, но мне совсем ничего не снилось.

* * *

А утром следователь Бугаец прислал машину.

– Должен признать, что в этот раз вы и ваша камарилья проявили известное законопослушие. Хотя и не в том объеме, в каком бы хотелось. Но улики доставлялись мне вовремя, точно так же, как я узнавал в срок обо всех ваших провокационных начинаниях в отношении поимки преступника.

Бугаец пожевал губами, покрутил носом («Сальвадором Дали» от Ады пахло ровно настолько, насколько это позволял хороший тон, но крылья носа следователя все равно покраснели от аллергии. Не исключено, впрочем, что дело тут было в самой Аде, а не в ее духах).

– Нельзя не признать, что убийца задержан при вашей помощи, – выдавил он из себя, наконец, и с ненавистью уставился на угол своего полированного стола. – Спасибо.

– Не стоит, – скромно потупилась Ада, расправляя кружева на манжетах. На ней был дивный шелковый костюм.

– Мы выпишем вам Почетную грамоту.

– О, вот это хорошо. Мечта всей моей жизни!

– И именные часы.

– Что вы, что вы…

– М-да… – продолжал мямлить Бугаец. – А теперь я должен допросить вас. Как свидетельницу.

– Пожалуйста-пожалуйста… Итак, почему я с самого начала заподозрила именно этого человека, именно Аркадия Викентьевича Таратуту, хозяина квартиры, в которой были убиты Рита Чечеткина и Глеб Поляков? Из всех возможных вопросов, которые я могла ожидать от вас, господин Бугаец, этот – самый простой. Неужели вам самому не показались странными показания этого человека, те самые показания, которые он давал вам в день убийства? Возьмем хотя бы то, что он точно назвал Ритин возраст: в конце октября, сказал он, девушке исполнилось двадцать лет. А перед этим (и после) он утверждал, будто совсем не общался с соседями и ничего о них не знает! Странная осведомленность для человека, не имеющего с убитой никаких контактов. И еще одно утверждение свидетеля показалось мне необычным. А именно, что Рита якобы предложила ему прийти за «квартирными» деньгами именно в новогоднюю ночь. Это даже более чем подозрительно: прежде всего потому, что ни для кого не удобно! Не было ли это утверждение попыткой опередить вопрос следствия о том, что делает он, Аркадий Таратута, на месте преступления в день убийства? Не придумал ли он эту версию с деньгами с ходу, пока его не спросили?