Читаем Спартак полностью

Гладиатор взял из корзины два яблока и хлебец и с добродушной улыбкой, зазвенев цепью, похлопал старика по плечу:

- Кто знает, кому из нас суждено дольше прожить?

Так как ворота были еще закрыты, гладиаторы остановились и опустились на землю около дороги.

Амика попыталась пробраться к гладиатору-фракийцу, но надсмотрщик рабов грубо схватил ее за плечо и отшвырнул, хлестнул бичом. Гета, увидя, что бьют его друга, прыгнул, как кошка, на спину надсмотрщику и вцепился зубами ему в шею.

- Глядите, какой волчонок! - закричали кругом. - И этот верзила не может стряхнуть его! Ай да молодчина!

Фракиец-гладиатор заметил борьбу надсмотрщика с мальчиком, которого тот скинул на землю и пытался задушить. Мгновенно отстранив стражников, смертник бросился к надсмотрщику и выхватил у него висящий на поясе меч. Все разбежались в стороны, а надсмотрщик, закрыв лицо руками, ожидая смерти, упал на землю.

Фракиец поднял полузадушенного мальчика и сказал Амике:

- Иди за мной! Я вижу, ты нашего племени.

Побледневший, но гордый и готовый к схватке, он направился обратно к своим товарищам-гладиаторам. Все кругом затихли, ожидая, что будет. Воины подходили к нему с копьями наперевес. Фракиец бросил меч в ту сторону, где все еще лежал на земле надсмотрщик. Меч блеснул в воздухе и воткнулся острием в землю возле его головы. Владелец гладиаторов уже бежал к месту столкновения. Толстяк со старушечьим лицом, казначей Красса, тоже соскочил с носилок и со страхом, прячась за своих надсмотрщиков, подходил к гладиаторам.

- Кто посмел тронуть рабов преславного Марка Лициния Красса? Вы все, все ответите за это!

- Не пищи, старушонка! - закричали гладиаторы. - Не вмешивайся не в свое дело, иначе мы устроим гладиаторские игры здесь сейчас и убьем и тебя и всех твоих подлых помощников!

Внезапно бросившись вперед, они схватили оторопевшего казначея и притащили его в свои ряды.

- Отныне это моя сестра, а это мой брат! - указывая на Амику и Гету, сказал казначею гладиатор-фракиец. - И если ты захочешь отнять их у меня, то я рассеку тебя на два ломтя, как тыкву!

Ланиста*, низко кланяясь, подошел к казначею Красса, дрожавшему от страха, и стал торопливо объяснять ему:

- Это наш лучший гладиатор; до сих пор ни один воин не смог на арене победить его. Цирк всегда полон, когда объявлено, что он будет выступать. На что тебе эти девушка и мальчик? Продай их мне. Я дам хорошую цену.

_______________

* Л а н и с т а  - гладиаторы находились в собственности

какого-либо лица, за деньги показывавшего их в цирке. Обычно такой

владелец, также учитель и начальник, назывался "ланиста"; это слово

означает и "учитель фехтования".

Казначей, заикаясь, боясь, что смертники его разорвут, тотчас согласился на продажу. Ланиста передал ему кожаный мешочек с монетами.

- Половину нам! - закричали смертники.

Трясущимися руками казначей отсыпал половину содержимого кошелька гладиаторам и, придерживая длинную одежду, поспешно направился к носилкам.

- Меня зовут Спартак! - сказал фракиец Амике.

Высоко на стене прозвенели бронзовые щиты, в которые ударяли жрецы бога Аполлона, и хромой сторож прополз к воротам. Он открыл их большим заржавленным ключом, висевшим у него на поясе, и вся толпа, теснясь, двинулась внутрь города.

В ШКОЛЕ ГЛАДИАТОРОВ

Наступила весна. Акации зацвели и казались осыпанными снегом. Проливной дождь залил все дороги. Сторож у ворот Капуанской школы гладиаторов, завернувшись в заплатанный порыжелый плащ, спрятался в нишу стены. Виден был только его нахлобученный помятый бронзовый шлем с тремя выцветшими красными перьями и копье, крепко схваченное корявыми пальцами.

Обходя лужи, засыпанные белыми лепестками акаций, к воротам приблизилась молодая смуглая женщина. Ее красная одежда и серебряная серьга в ноздре показывали, что это была рабыня из "варварского" восточного племени. Она остановилась около сторожа, прислушалась к его храпу и нерешительно прислонилась к стене.

Вскоре из ворот показалась кудрявая голова черноглазого мальчика. Он посмотрел по сторонам и, заметив женщину, проскользнул к ней:

- Амика, я несколько раз выходил и решил уже, что в такой дождь ты не придешь.

- Спасибо, милый Гета. В награду получи горсть орехов. Передай Спартаку этот хлеб. Только смотри передай ему в руки, никому другому не давай! И еще здесь вареная с луком баранья голова. Скажи ему, что надо очень спешить: представление в цирке назначено через восемь дней. Уже всюду по городу объявлено, что "непобедимый гладиатор-фракиец Спартак будет драться с непобедимым гладиатором-галлом Криксом!"

- Я ему все скажу, Амика.

- Каждый раз, когда бывает бой в цирке, я умираю от страха, не зная, увижу ли я его в живых. Помни: хлеб передай ему прямо в руки!

Раскатистый удар грома разбудил сторожа, он вскочил и, поправив съехавший на сторону шлем, уставился на Амику.

- Ты опять пришла сюда? - хрипло закричал он. - Теперь никакие свидания ни с кем не разрешаются. Уходи прочь! Увидишь его на арене цирка.

Гета, спрятав под плащом узелок с едой, пробрался обратно в ворота.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза