Спартак

Провинция, захваченная Спартаком, отличалась исключительным богатством. Полибий, характеризуя ее, писал: «Нелегко перечислить все достоинства этой земли. Так, она изобилует хлебом в такой степени, что в наше время нередко сицилийский медимн пшеницы (52,53 литра) стоит четыре обола, медимн ячменя — два обола, столько же стоит метрет вина (39,39 литра); гречиха и просо родятся у них в совершенно невероятном изобилии. Как много растет желудей на этих равнинах в дубовых лесах, раскинутых на некотором расстоянии один от другого, всякий может заключить лучше всего из следующего: в Италии убивается огромное количество свиней частью для домашнего употребления, частью для продовольствия войск, а животные доставляются главным образом этими равнинами. О дешевизне и обилии съестных припасов можно судить всего вернее по тому, что путешествующие в этой стране, заходя в таверну, не расспрашивают о стоимости отдельных предметов потребления, но вообще, сколько возьмет хозяин с человека. Обыкновенно содержатели трактиров, давая часто всего вдоволь, берут за это пол-аса, что составляет четвертую часть обола; лишь в редких случаях взимается более высокая плата».

В этой-то богатейшей провинции, в Цизальпийской Галлии, Спартак пробыл около полутора месяцев. В результате напряженной деятельности его армия выросла до 120 тысяч человек пехоты и около 8 тысяч человек конницы (число легатов с 14, как было в начале похода, увеличилось до 24, многие среди них выдвинулись в ходе последних боев). В этом не было ничего удивительного. После блестящих побед, одержанных Спартаком, к нему ежедневно «стекалось множество рабов» (Афиней). Одновременно в результате поражений консулов в римской армии вновь началось, как при П. Варинии, массовое дезертирство. Спартак же формировал партизанские отряды и отправлял их действовать на операционных линиях объединенных под командой Л. Геллия обеих консульских армий.

Но невознаградимой потерей для себя Спартак считал потерю 20 тысяч опытных солдат, а также Крикса и трех других командиров, погибших вместе с ним в сражении против Л. Геллия и Кв. Аррия. Их тела, доставленные к нему отступившими из укреплений под Сипонтом двумя легионами, вызвали в его сердце боль и гнев — боль за то, что так скоро прекратилась его дружба с погибшими, вместе с ним задумавшими все дело, гнев на несправедливую судьбу, отнявшую у него авторитетнейших помощников и настоящих вождей как раз тогда, когда он в них особенно нуждался.

В присутствии всего войска тела Крикса и его товарищей были с почетом кремированы. У погребальных костров павших вождей по приказу Спартака часть римлян, взятых в плен в боях с консулами, была вынуждена биться в качестве гладиаторов. Римский историк Флор в этой связи не может сдержать своей злобы: «Он (то есть Спартак. —В. Л.) приказывал пленным сражаться с оружием в руках около погребального костра, как будто желая вполне загладить всякий позор прошедшего, если только он сам, бывший прежде гладиатором, будет устраивать похороны, как какой-нибудь важный вельможа, с гладиаторскими боями».

Решением всего войска Крикс был причислен к числу полубогов-героев. Прах его погребли в спешно построенной гробнице, засыпали ее землей, а наверху соорудили жертвенник. Отныне душе Крикса предстояло жить в этой гробнице, быть посредником между богами и людьми, защищать своих товарищей, отвращать от них всякие беды, сообщать им о тайных замыслах врагов.

II

Благодаря сбору новых сил понесенные потери для войска восставших численно были возмещены. Но новые воины имели пока худшее вооружение и были еще слабо обучены. Спартак всеми силами старался устранить эти недостатки. Он усиленно вооружал и обучал новобранцев, готовил часть сил к походу в Трансальпийскую Галлию для освобождения ее от войск наместника Фонтея, а оттуда — в случае успеха — в Испанию для борьбы с Помпеем. Эта акция планировалась вождем, с одной стороны, как психологическая (легко было представить, какое впечатление произведет в Испании появление повстанческих легионов, увенчанных победами над сулланскими войсками в Италии!), с другой — как военная. Появление опытных легионов, пополненных отрядами из Цизальпийской и Трансальпийской Галлий, могло действительно оказать большое влияние на ход войны в Испании, быть может, даже дать Серторию победу. Одновременно предводитель рабов всеми силами старался ввести сенат в заблуждение относительно своих действительных планов. С этой целью он через консулов завязал с ним переговоры и предлагал заключить мирный договор в обмен на уступку ему обеих галльских провинций для поселения там.