Спартак

Судом стал заведовать ежегодно присылавшийся из Рима префект, практически сосредоточивший в руках всю реальную власть.

Сулла еще больше укрепил власть Рима над городом, расположив на конфискованных землях Кампании колонии своих ветеранов (25 тысяч человек). Ветераны в короткое время слились с местной знатью, превратившись, как говорил Цицерон, в людей «благонамеренных и твердых». Обладая большими средствами (восточной добычей, захваченным имуществом проскриптов), в короткое время они произвели значительные преобразования области Капуи, построив новые дома и виллы, производя насаждения виноградников и оливковых деревьев, наполняя все окрестности стадами скота и толпами новых рабов. Они широко тратили средства на театры, пиры и подкупы народа в Риме, чтобы доставить должности своим друзьям и единомышленникам.

Их привольная и богатая жизнь вызывала страшную зависть у так называемых «порядочных людей», мелких и средних рабовладельцев, не сумевших обогатиться в эпоху гражданской войны, стыдившихся по моральным соображениям покупать имущество проскриптов.

Почти десять лет жизни на широкую ногу, недостаточно умелое ведение хозяйства, к чему у ветеранов не имелось привычки, привели в расстройство состояние многих колонистов, а через 20 лет, ко времени консульства Цицерона, довели их до судебных повесток и приговоров, публикаций о продаже с аукциона имущества. Характеризуя их положение, Цицерон говорил правду (63 г.): «Увлекаясь постройками, как настоящие богачи, наслаждаясь очаровательными поместьями, услугами многочисленной челяди, роскошными пирами, они впали в такие долги, что, если бы им и захотелось избавиться от них, пришлось бы воскресить из мертвых Суллу; в некоторых поселянах — людях маломочных и бедных — они возбудили надежду на грабежи, имевшие место в прежние времена».

Такова была расстановка сил и настроения в округе Капуи в 73 году, когда наконец городской префект, осаждаемый со всех сторон жалобами и изъявлениями недовольства на разбой гладиаторов и беглых рабов, обещал принять против этого решительные меры и нанести удар по Везувию, где, как стало известно, находился центр повстанческого движения.

Префект действительно послал на Везувий сильный отряд со включением в него части местных ветеранов. Но из этой попытки ничего не вышло. Получив своевременно необходимую информацию, Спартак подтянул к Везувию действующие поблизости отряды, легко опрокинул пошедших на штурм капуанских легионеров, устроил им резню и захватил значительную добычу. Последнюю тут же разделили между всеми участниками боя. Оружие легионеров перешло в руки тех, кто сражался еще оружием гладиаторов.

Весть о поражении капуанского войска молниеносно облетела юг Италии. Скандал получился грандиозный. Никто не понимал, как такой конфуз мог произойти. Сенат в Риме был раздражен: обстановка, и внешняя и внутриполитическая, не очень-то радовала, поражение у Везувия еще больше осложняло положение, внушая дерзкие надежды рабам, должникам и наиболее бедной части собственного народа.

Рассмотрев все обстоятельства, относящиеся к делу, сенат поручил консулу М. Лукуллу принять самые энергичные меры для прекращения мятежа. М. Лукулл, брат Л. Лукулла, воевавшего с Митридатом, в это время готовился к отъезду в провинцию Македонию, которую дал ему «жребий» для войны с вновь напавшими на нее фракийцами. После обсуждения возможных кандидатур на роль военачальника против Спартака он остановил свой выбор на преторе того года Г. Клавдии Пульхре (113—? гг. до н. э.). Он поручил ему набрать для экспедиции шесть когорт (3 тысячи человек) и избавить с ними Кампанию от шайки, засевшей на Везувии.