Спартак

Ограбленный Дион пытался найти защиту, обращаясь за помощью к некоторым римским сенаторам. Наконец он обратился с умоляющим письмом к своему гостеприимцу М. Лукуллу, консулу 73 года, находившемуся во Фракии. Но и тот ему не помог. Тогда, совершенно отчаявшись, Дион отправился за правдой в Рим и до 70 года тщетно обивал там разные пороги. Напоминая судьям о мытарствах Диона, Цицерон, обращаясь к Гортензию, защитнику Верреса, сказал: «Я думаю, здесь много такого, чего не знают мои свидетели, но что знаешь ты; и не его невиновность, а только закон освобождает тебя от обязанности быть по этому пункту свидетелем в мою пользу. (Секретарю.) Читай. (Показания Лукулла, Хлора, Диона…) Как вы думаете, достаточно ли крупна была сумма, которую взял себе, прикрываясь именем Венеры, этот Венерин поклонник, отправившийся в провинцию прямо из объятий Хелидоны?..»

Так среди групповой борьбы в сенате и разбирательства крупных дел провинциалов в суде завершился в Риме 73 год.

Глава тринадцатая Г. ВЕРРЕС — НАМЕСТНИК СИЦИЛИИ

Гай Веррес (114—43 гг. до н. э.), наместник Сицилии в течение всей спартаковской войны (73–71 гг.), прожил долгую жизнь — 71 год. Умирая под ударами мечей своих убийц — легионеров триумвира Марка Антония, — он мог сказать себе, что прожил жизнь превосходно, испытал все ее удовольствия и получил свою долю славы как участник величайших событий эпохи.

Обвиняя Г. Верреса, ставшего козлом отпущения за всех римских наместников, Цицерон следующим образом представлял его судьям на процессе 70 года: «…Я привлек к суду расхитителя общественной казны, угнетателя Азии и Памфилии, разбойника в сане городского претора, бич и язву сицилийской провинции…Я привел на суд к вам не вора, но грабителя, не развратника, но растлителя, не святотатца, а врага святыни и религии, не убийцу, а кровожадного палача наших сограждан и союзников; по моему мнению, среди всех подсудимых, каких только помнят люди, этот — единственный, которому осуждение может быть отрадно»[47].

И такой человек сумел подняться в Риме до высокого сана претора, а потом и наместника сицилийцев, этих «друзей-пахарей римского народа» (Цицерон)!

Возникает вопрос: не сгустил ли краски Цицерон, следуя ораторскому обыкновению? Ответ дал он сам, сказав на другом процессе: «Моими устами говорила сторона, а не мое личное убеждение».

Среди различных аристократических семей у Верреса имелось много друзей. Вот имена лишь некоторых из них: Кв. Катулл, Кв. Гортензий, Г. Скрибоний Курион (отец), братья Лукуллы, П. Корнелий Сципион Назика, будущий коллега Помпея по консульству в 52 году и его тесть, Кв. Манлий, Кв. Корнифиций, уважаемые и строгие судьи — С. Педуций, Кв. Консидий, Кв. Юний и др. Об уважении к Г. Верресу в рядах знати говорит сам брак его. Надменнейшая из римских аристократических семей — семья Метеллов, находившаяся в родстве с самим Суллой! — не сочла ниже своего достоинства породниться с ним. И когда над Г. Верресом нависла беда — суд и грозившее осуждение, — все его родственники и друзья горой стали на его защиту. Отвергая обвинение Цицерона, будто их подзащитный показал себя в Сицилии грабителем и вором, они пускались на всевозможные интриги, чтобы отстоять Г. Верреса, и утверждали, что он не сделал ничего такого, чего не сделали и другие наместники.

Гай Веррес (114—43 гг. до н. э.) родился в знатной и богатой семье. Отец его прославился особенно в качестве дивизора — покупателя голосов граждан для кандидатов, добивавшихся государственных должностей.