Спартак

Красс, однако, сделал вид, будто не замечает негодования легатов. Хладнокровно он указал каждому его место в строю, распорядился часть сил послать на помощь Цезарю, а Квинкцию приказал поделенную между лагерями конницу направить к вражеским станам и начать вызывать рабов на битву.

Квинкций без промедления выполнил приказ. Одна часть римской кавалерии, подскакав к лагерю Спартака, стала бросать через вал камни и копья, выкрикивать оскорбления и ругательства; другая часть проделала то же, подскакав к лагерю Каста.

Спартак и Каст ответили одинаково: оба стали выводить из лагерей легионы. Высланная вперед конница вступила с врагом в схватку и стала теснить его назад.

Убедившись, что повстанцы намерены дать битву, Квинкций приказал своим отступать. И, когда повстанческая пехота, беглым шагом следуя за конницей, приблизилась к развернутым в боевой порядок легионам Красса, римская кавалерия расступилась, уйдя на фланги, а римская пехота с криком ударила на врага. Так началось сражение, самое большое из бывших в эту войну (Плутарх).

В течение двух часов повстанцы и римляне, не уступая друг другу, с бешенством резали друг друга. Потом прежняя картина вновь повторилась: Спартак начал теснить Аррия, заставляя его отходить к лагерю, а Красс и Консидий стали теснить легионы Каста.

Увидев отступление своих солдат, Каст бросился останавливать их. Повинуясь его властному слову и личному примеру, повстанцы вновь сомкнули ряды и стали яростно отражать натиск врага.

Упорное сопротивление неприятеля, уже, казалось, совсем сломленного, вывело Красса из себя, и он послал Аррию приказ передать в его, Красса, распоряжение свой резерв.

VI

Получив от полководца такое распоряжение, Аррий скривился. Ему самому приходилось туго. Зная, что настоящее сражение последнее до подхода Помпея и что завтра он будет здесь, Спартак лично вел в решающую атаку легионы. Не в силах выдержать страшный натиск, римляне шаг за шагом пятились назад.

Со всех сторон к Аррию летели тревожные вестники и просьбы о помощи. Но полководец держал уже в руках приказ Красса отдать ему свой резерв.

Лица свитских военных трибунов Аррия осунулись от страшного нервного напряжения. Лицо самого Аррия словно окаменело. Талантливый полководец, храбрый человек, он считал решение Красса неправильным, по его мнению, главная битва происходила здесь, и безумным считал он приказ использовать последний резерв на второстепенном направлении. Здравый смысл полководца боролся у Аррия с воспитываемой в каждом римлянине привычкой к повиновению. С трудом, но последняя взяла верх.

Взяв из рук писца чистую табличку, Аррий быстро написал на ней несколько фраз, запечатал табличку своей печатью, вручил командиру конного резерва и сказал ему: «Всю конницу — к Марку!»

Командир резерва повернулся к сопровождавшим его дек-рионам, дал им знак и, повернув коня, поскакал к стоявшим позади правого фланга конникам. Спустя несколько минут земля тяжело задрожала — это пришли в движение «отборные» кавалерийские части.

Проводив их глазами, Аррий привычным движением вскинул на руку щит и, повернувшись к свитским трибунам, сказал:

— Лошадей, начиная с моей, в тыл! Все в боевую линию!

Стоявшие поблизости конюхи подхватили лошадей под уздцы и повели их назад, за боевые линии, а все трибуны, подняв на руки щиты, вслед за полководцем двинулись вперед. Здесь, став в строй, вместе с легионерами они мужественно встретили страшный повстанческий натиск…

VII

Получив от Аррия записку с предупреждением, что если «отборные» в течение часа не вернутся, то он будет наголову разбит, Красс содрогнулся. Мысли его заколебались. Он готов уже был отдать приказ резерву немедленно возвращаться. С трудом Консидию удалось отговорить его не делать такой глупости, но произвести хотя бы одну атаку. Красс согласился и, немного поколебавшись, решил даже лично возглавить эту отчаянную атаку.

Снова хрипло заревели трубы, 5-тысячная колонна римской конницы, имея во главе Красса и его телохранителей, на рысях объехала фланг сражавшихся и, развернувшись, устремилась в тыл повстанческой коннице.

При виде нового врага выставленные Кастом наблюдатели тотчас подали для своего полководца условленный сигнал об опасности.

У Каста сжалось сердце. Молнией его обожгла мысль: «Конница Помпея?! Невозможно!..»

Выбравшись со своими телохранителями из схватки, Каст бросился к 2-тысячному конному резерву, в свою очередь, быстро развернул его и помчался с ним навстречу римлянам с намерением задержать их и дать возможность правому крылу отойти к лагерю, чтобы предупредить возможность обхода.

Начался новый жестокий и беспощадный бой конницы. И судьба оказалась к Крассу милостива. Хотя он и подверг себя «безумному риску» (Плутарх), но взял все-таки над своими врагами верх.

Задержав римлян и дав возможность в порядке отойти своей собственной пехоте, галло-германская конница повстанцев сама не устояла, была опрокинута превосходящими силами римлян и совершенно разгромлена. Сам Каст, отчаянно сражавшийся, пал в сече.