Спартак — фракиец из племени медов

Спартаку казалось, что Красс будет наступать с трех сторон — во всяком случае так были расположены окружившие лагерь легионы.

Спартак собрал преториум, чтобы сообщить командирам план предстоящего сражения:

— Красс нарочно оставляет нам один выход — отступать. Он хочет, чтобы мы отступили, и тогда он ударит нам в тыл всей своей армией. Так он рассчитывает уничтожить нас, понеся небольшие потери. Если же мы не воспользуемся этой возможностью и дадим себя окружить, то он поймет, что мы решили биться до последнего. Что же он тогда предпримет? Со всех сторон подтянет свои войска и начнет сжимать обруч. Часть его легионов принудит нас защищаться, пока мы не будем окончательно истощены. Тогда он бросит на нас вторую половину, которую держит пока в стороне. И этим свежим легионам легко будет покончить с нашим, потерявшим силы, войском. Как помешать осуществлению планов врага? Мы тоже разделим наше войско. Легионы, составленные из одних рабов, останутся здесь, на месте. Я с дезертирами и гладиаторами буду атаковать левый фланг римлян. Красс подумает, что мы хотим совершить там прорыв и уйти в горы. Чтобы помешать этому, он повернет свой центр лицом к левому флангу, усилит его. Мы врежемся в это крыло, и сумеем привлечь к себе большинство когорт центра. Тогда оставшиеся в лагере легионы могут совершенно спокойно выйти из лагеря в заранее оставленный нам Крассом проход. Он будет настолько занят боем с нами, что не сможет активно этому противодействовать. Наверняка он снимет легионы с правого фланга и пошлет вдогонку уходящим. Но надо сделать так, чтобы он их не догнал. У них будет больше надежд спастись, чем у нас, поэтому мы врежемся в самое ядро вражеской армии. Если нам удастся продержаться до темноты и мы нащупаем где-нибудь слабое место в расположении римлян, может быть, и нам удастся уйти. И тогда мы все встретимся где-нибудь в горах.

— Спартак, ты ведь сам не веришь, что спасешься со своими людьми, — сказал фракиец Дизапор, командовавший остатками фракийских легионов. — Мы тоже пойдем с тобой и вместе погибнем!

Спартак повелительно поднял руку:

— Молчи, Дизапор! Клянусь Дионисом и всеми богами, я не позволю тебе вмешиваться в мои распоряжения. Только я имею здесь власть командовать и делать то, что считаю самым полезным для армии. А верю в наше спасение или нет — никого не касается. У тебя и других командиров, которые тут остаются, единственная забота — вывести своих людей из лагеря. Сейчас же начинайте строить легионы сообразно с этой своей задачей. Скоро это уже станет невозможным.

Марк Лициний Красс был хитрей, предусмотрительней и дальновидней, чем предполагал Спартак, хотя он и считал его опаснейшим из противников. Красс извлек уроки из предшествующих сражений со Спартаком, он уже знал его тактику в наступательном бою и понимал, что на сей раз применить эту тактику Спартак не сможет. Он окружен, его армия измотана, инициатива ему уже не принадлежит. У него нет ни времени, ни сил, чтобы осуществить нападение на противника. Сейчас ему предстояло расплачиваться за все примененные в прошлых сражениях хитрости, ставшие теперь достоянием противника.

Начался бой.

Дезертиры и гладиаторы Спартака направились несколькими параллельными колоннами в сторону левого фланга римлян. Крассу не трудно было понять, что Спартак не собирается совершать прорыва, чтобы вовлечь в него всю свою армию, — невозможно себе представить, чтобы он верил в успех этого безнадежного предприятия. Он просто решил пожертвовать собой и теми, кто не может рассчитывать на пощаду. И делает это для того, чтобы спасти легионы своих рабов, которых было большинство.

Так думал Красс.

Но Спартак и на этот раз поступил совершенно неожиданно для римлянина. Дезертиры и гладиаторы, которые шли в параллельных колоннах, перед сближением с противником собрались вдруг в один мощный клин. Значит, Спартак намеревался не только создать беспорядок во вражеском расположении, но и совершить прорыв. Красс был в недоумении. Но он тут же решил не оттягивать сил с центра для предотвращения этого прорыва. Даже если Спартак прорвется через боевые порядки римлян, ему не удастся уйти далеко, его все равно настигнут. Гораздо важнее уничтожить большую часть его армии, ради спасения которой он сделал отчаянную попытку отвлечь на себя главные силы римлян.

Красс приказал когортам всего правого фланга и большей части центра поспешить за начавшими отходить из лагеря легионами рабов, окружить и остановить их.

То, что произошло там, было уже не битвой, а резней. Всего шесть тысяч рабов сумели в темноте вырваться из сомкнувшегося за их спиной кольца.

"Мы совершим такое жертвоприношение богам, что они надолго его запомнят. И будут довольны нами, как никогда прежде", — подумал Спартак, представив себе, как будут погибать те, кого он повел за собой.

"Стоит умирать за свободу, когда есть с кем и для кого".

Эта фраза повторялась в его мыслях как рефрен, как осмысление всей его жизни в эти последние мгновения. И он выбирал для себя очередную жертву. И знал, что его конец тоже неизбежен.