Спартак — фракиец из племени медов

После нескольких побед над римскими легионами Спартак решил вывести свою армию за пределы Италийского полуострова, за Альпы, чтобы оттуда его бойцы могли вернуться в свои родные края. Но тогда жители италийских провинций спросили: "А на кого ты, Спартак, покидаешь нас? Мы ведь пошли за тобой, потому что поверили тебе".

И рабы, которые родились здесь, на Италийском полуострове, и не имели другой родины, повторили то же самое.

И дезертиры — тоже.

Победы Спартака потрясли Рим.

Властители мира, которые привыкли к тому, что перед ними все трепещут, почувствовали, что и им есть чего бояться. Когда прошел слух, что Спартак направляется в Рим, даже гордые патриции испытали чувство страха, и тогда они поняли, что и римлянам свойственно то, что считалось позорным достоянием лишь рабов и угнетенных.

Когда Спартак узнавал о том, что его бойцы предавались грабежам в завоеванных ими городах, он испытывал огорчение и сомнения в том, можно ли изменить человеческую природу? Придет ли то время, когда бывший раб не захочет превращаться в насильника, если некому будет его остановить, в угнетателя, как только приобретет власть, в чревоугодника, если ему выпадет стать хозяином. Но в конце концов его сомнения отступили перед чувствами, которые роднили его с галлом Криксом, германцем Эномаем, с другими его лучшими соратниками и бойцами. В такие минуты он убеждал себя, что его опасения напрасны, хотя случаи насилия настойчиво говорили ему об обратном. Но он считал их единичными примерами, которые не должны подрывать веру в человека.

Вместе с победами, однако, росли самонадеянность и непослушание у ближайших помощников Спартака. Он лучше, чем они, представлял себе могущество и возможности Рима, и думал, что еще не время начинать прямое наступление на твердыню империи. Но они становились все нетерпеливее и настойчивее.

Раньше других отделился от Спартака Эномай со своими германцами. И вскоре его армия угодила в римский капкан. Германские легионы были разбиты, а сам Эномай — распят на кресте.

Вслед за Эномаем вышел из подчинения Крикс. Он сказал своим галлам: "Мы возьмем Рим, как брали и разрушали его наши прадеды". Но римляне заманили армию Крикса в Гарганские горы.

Спартак, узнав, что он окружен, поспешил к нему на помощь, но прибыл на поле сражения, когда оно уже закончилось. Галлы были уничтожены, но только четверо из них — убиты ударом в спину. На теле Крикса зияло множество ран...

Среди пленников, которых Спартак водил с собой в походы в качестве заложников на случай, если они ему понадобятся для обмена, было и триста сыновей видных патрициев. Сейчас пришла их очередь. Их разделили по парам и заставили сражаться друг с другом наподобие гладиаторов при погребении Крикса, которое совершилось с высшими почестями. Участие патрицианских сыновей в похоронном ритуале преследовало цель не только отомстить за гибель отважного галльского военачальника. Спартак хотел этим показать, что и властители мира могут стать рабами страха, если их поставить в рабские условия. И могут умереть храбрецами, если преодолеют страх.

Пусть эти юноши из знатных римских родов с роковым опозданием поймут, что они были надменными только потому, что некому было противопоставить что-либо этой их надменности. Стражники-рабы подталкивали их пиками и раскаленными железными наконечниками копий, заставляя сражаться друг с другом. И они стали участниками кровопролитной игры, которой не однажды наслаждались как зрители. Теперь, выйдя на арену борьбы, они поменялись местами с гладиаторами.

Глядя, как они убивают друг друга, Спартак мрачно торжествовал — обнажилось их душевное ничтожество, которое всегда было скрыто под маской гордости и патрицианского высокомерия. "Шесть веков должно было пройти, — думал Спартак, — чтобы вы стали патрициями, и достаточно лишь нескольких минут, чтобы вы перестали ими быть". Но он не стал выражать вслух свое презрение к ним. Оно недолго бы их тяготило, потому что им предстояло в скором времени искрошить друг друга на куски в честь погибшего гладиатора, который много раз встречался на арене со смертью, чтобы доставить им наслаждение.

Потом он укорил себя за то, что заставил этих патрицианских сыновей сражаться друг с другом потому, что ему легко было это сделать. Но тут же отбросил эту мысль, решив, что принуждение было необходимым: как возмездие за вековую вину прадедов и отцов перед покоренными народами.

Патрицианские юноши, которым рабы с копьями не давали выйти из круга, ранили и убивали друг друга до тех пор, пока не полегли все до единого возле погребального костра. Тем самым они внесли свою щедрую лепту в почетный ритуал на похоронах погибшего военачальника разбитых галльских легионов.

Так завершилось скорбное торжество на широкой лесной поляне в Гарганских горах.

Оставшись один, Спартак сказал вслух:

— Только это я сумел сделать для тебя, храбрый, благородный, верный Крикс. Лишь однажды ты не послушался меня, и это стоило тебе жизни.

После гибели Крикса и его легионов все военачальники Спартака поняли: такое постигнет каждого, кто от него отделится.