Спартак, футбол и другие. Третье издание

Протест — в 70-е годы? Я долго думал тогда над словами Старостина, потому что знал о порядках в других клубах и сравнивал с той демократией, что мы, игроки, имели в «Спартаке». Воспитание и жизненный опыт не позволяли Старостину говорить свысока и что-то навязывать. Его любимые поговорки: «Ум хорошо, а два лучше», «Истина посредине», «Семь раз отмерь, один отрежь». Почему мы звали его Чапаем? Как мне рассказал Никита Палыч, прозвище это пошло еще с начала 60-х. В фильме «Чапаев» есть эпизод, когда комдив объясняет тактику ведения боя — расставляет картофелины на столе и говорил, где должен быть командир в той или иной ситуации. Так и Старостин — когда установку завершал тренер, вставал с места и добавлял что-то свое.

Когда Старостин сказал ту свою фразу («Спартак» — это нечто больше, чем Старостин и Симонян), все встало на место.

* * *

Руководители в «Спартаке» в то время были людьми мудрыми, много пережившими и повидавшими. Однажды на встрече ветеранов мы долго уговаривали сказать тост дочь Николая Петровича. Елена Николаевна долго не соглашалась, а потом сказала:

— Для отца «Спартак» был делом всей его жизни.

Насколько же это контрастирует с выражениями о том, что «Спартак» — это команда чья-то: тренера, владельца… Для меня «Спартак» на все времена — это общество и клуб Старостина.

В общем, Николай Петрович все разложил по полочкам.

* * *

На следующий день после разговора с ним я, как наблудивший котенок, приезжаю в Тарасовку. Там рядом с полем всегда был памятник Ленину, с клумбой, игроки шли по дорожке мимо Ильича на поле.

И вот иду, а с другой стороны Ленина — Симонян. Первая встреча после того, как я взбрыкнул. Идем, а между нами Ленин.

Здороваюсь, жду разноса — сейчас начнут жизни учить. Был к этому готов, и ответил бы, не стал молчать.

А Никита Палыч спокойно так говорит:

— Привет, Жень, иди на тренировку.

И все, конфликта нет. Представляю, сколько бы я наслушался о себе, окажись на месте Симоняна Бесков. Козырь Симоняна — умелое распределение обязанностей тренерским штабом, умение снимать напряженку, доверие, создание прекрасной обстановки.

Он никогда не замыкал все вопросы на себя. За соперников отвечал Сергей Сальников, и его рассказы, довольно простым языком, без запугивания соперником, мне запомнились. Симонян умело работал с молодыми. Его отличие от Бескова в том, что он не только умел дать старт юниорам, но и в тот момент, когда они что-то из себя уже представляли, говорить с ними, не унижая, но и давая понять дистанцию. Симонян, человек мягкий, умел резать по-живому. Именно Палыч отчислил из «Спартака» Нетто.

В период чемпионата, после сборов, я не помню тяжелых тренировок. Работа была поддерживающая, между играми на восстановительных тренировках играли в баскетбол. А Симонян натаскивал молодых. Брал меня, Папаева и показывал, как подключаться в атаку, как взаимодействовать, если я ухожу в атаку, кто кого страхует.

* * *

А с этими судорогами есть еще одна интересная история, напрямую со «Спартаком» не связанная. На углу Садового кольца и Сретенки в Москве располагался магазин, в котором отоваривались известные футболисты и хоккеисты, потому что директором был болельщик. Мяса вырубят получше, паштета дадут, икры.

Это не бесплатно, но современному читателю, привыкшему к изобилию в магазинах, надо объяснить — дефицитный товар в то время в обычном магазине было не купить, только со двора. И мы не бесплатно это брали, платили плюс давали билеты на футбол.

Как-то иду по залу — навстречу Михаил Иосифович Якушин. Увидел его — обалдел, великий же тренер, легенда, Хитрый Михей. Он говорит: «Привет, Хамрин». А Хамрин — великий шведский игрок, первый иностранец в итальянском футболе. Он постоянно выходил на поле со спущенными гетрами, играли-то без щитков.

А я в конце матча играл со спущенными гетрами, считал, что резинка давил на икры, и потому у меня ноги сводит. Я спросил, почему Хамрин-то?

Якушин ответил, что играю так специально «под Хамрина». Отвечаю, почти оправдываясь: мол, ноги сводит, что делать, подскажите? Уважительно так общаюсь. Он хитро улыбается, отвечает: «Хочешь дам совет, чтоб ноги не сводило?»

— Конечно, — отвечаю. Ну, думаю, рекомендует какие-то солевые таблетки, которые я не знаю.

И дальше Якушин говорит:

— Иди работай бухгалтером, руки сводить будет…

Хороший совет?! А лет через 10 после той истории в ложе на «Динамо» столкнулся с Якушиным. Поздоровался, а в ответ снова услышал:

— Привет, Хамрин!

* * *

А судороги вскоре ушли. В 72-м сборная готовилась к мюнхенской Олимпиаде, с нами работал психолог из Харькова. Был знаменит гипнозом, у него, рассказывали, женщины в этом состоянии даже рожали. И вот этот психолог-экстрасенс за несколько занятий смог снять у меня с подкорки эту тему с судорогами — больше не сводило! Но если я хотел решить проблему и доверял ему, то команда над психологом просто издевалась.