Спартак, футбол и другие. Третье издание

Лишь в одном высказывании есть признание тренерских просчетов, но тема не развивается. С себя спрашивать нелегко, виновники уже найдены — один мало бьет по воротам, другой самоуверен. Фирменный стиль Бескова, когда виноват кто-то другой. И конечно, только не он.

Бескова как тренера великим сделал «Спартак», и никак не наоборот. И помог в этом тренеру легендарный начальник команды Николай Петрович Старостин. Которого — и тут надо отдать должное — вернул в «Спартак» именно Бесков.

Какой «Блютнер»? Какой «Красный октябрь»?

В сезоне-77 мы последние две игры проводили в Орджоникидзе и Грозном. Я травмирован, но на выезд поехал, чтобы быть вместе с командой, — решалась судьба путевок в высшую лигу, а основными претендентами были мы, ташкентский «Пахтакор» и минское «Динамо».

Константин Иванович всегда говорил: не надо рваться на поле, если болен. После победы в Орджоникидзе мы выполнили задачу по возвращению в высшую лигу. Но чтобы занять первое место (а это, безусловно, было важно для тренера), надо побеждать в Грозном. И Бесков говорит мне: «Сыграть сможешь?» А я даже форму не взял! Но соглашаюсь. И в Грозном три дня перед игрой мне делают терапию в местном диспансере.

А что с бутсами-то делать, они же дома остались?! Звоню Жан-Жаку, моему приятелю-французу, который жил в Москве (он управляющий европейским банком в столице): можешь в Грозный бутсы привезти? И он на поезде двое суток везет эти бутсы. Выхожу на поле, мы играем вничью, но благодаря ничьей «Пахтакора» в параллельном матче занимаем итоговое первое место.

А после игры подходит Бесков и говорит: «Жень, с тобой какой-то француз, не бери его на банкет». Догадываюсь, что, даже если попрошу взять моего француза в самолет, Константин Иванович не согласится.

Представляете мое состояние, когда мы гуляем в банкетном зале, а он отдельно, в общем зале. Человека, который мне очень помог, даже не могу отблагодарить. Но в итоге надо же как-то выходить из ситуации — не ехать же ему обратно на поезде в Москву! А за нами должен был прилететь чартер. И я на следующий день учу Жан-Жака, как надо говорить с тренером. Мой друг подходит к Бескову в аэропорту: «Константин Иванович, я живу во Франции, смотрю много футбола. Так вот, ваш „Спартак“ играет в такой же футбол, как и мадридский „Реал“. Да что там „Реал“ — лучше!» У Бескова теплеет взгляд, он обнимает собеседника, долго рассказывает ему о своей команде, а потом… приглашает в самолет.

* * *

Вот история, которая иллюстрирует разницу в отношении к людям Бескова и Старостина. А буфером, чтобы сгладить иногда ситуацию между тренером и начальником команды, был как раз Андрей Петрович.

В 78-м, уже после возвращения в высшую лигу, «Спартак» играл на турнире газеты «Неделя» в манеже Сокольников. Проигрываем «Локомотиву», и в раздевалке идет скоротечный разбор полетов. Бесков жестко высказал недовольство команде, потом слова попросил Андрей Петрович. Привожу его речь дословно:

«Ничего страшного. Да, проиграли. Но вот что я вам скажу. Есть советский рояль „Красный Октябрь“, который, как ни настраивай, выше определенного уровня не сыграет. А есть фирменный инструмент „Блютнер“, который просто пока не настроен. Вот вы и есть „Блютнер“! Еще раз — ничего страшного, если и завтра тоже проиграем, мы готовимся к сезону».

Последним выступает Николай Петрович.

— У тебя все, Андрей Петров? — на старинный манер спрашивает у брата Чапай.

— Все.

— Что ты несешь? — говорит Николай Петрович. — Какой «Блютнер»? Какой «Красный Октябрь»?.. Нам завтра играть, а послезавтра — получать малые золотые медали за победу в первой лиге. И ты понимаешь, что люди нам будут свистеть?

Бесков обычно кайфовал после таких стычек братьев. Ему нравилось чувствовать себя над схваткой, показывать свою исключительность.

* * *

В 78-м, уже после возвращения в высшую лигу, во время предсезонки, когда у нас проходила тренировка в Сокольниках, Константина Ивановича отозвали к телефону. Его обычно по звонкам простым не дергали, а здесь он и сам, похоже, ждал.

Поговорив по телефону и вернувшись на поле, Бесков остановил тренировку, построил команду и объявил:

— Знаете, зачем меня к телефону звали? Мне МВД «полковника» присвоил!

Я подумал тогда: «А нам-то зачем это все говорить?» Дело в том, что для Бескова, человека служивого, подполковника в структуре МВД, это было очень важно. Он ведь получал хорошие деньги за звездочки и не хотел после ухода в «Спартак» терять завоеванного — денег, звание… Как это все сохранить? Договорились, что Бескова командируют в «Спартак», там он будет получать только премиальные, а зарплату — по-прежнему в МВД.

Это и выгодно, и удобно: не надо ходить на ковер в «Спартак» и отчитывался, потому что зарплату там не получаешь. А в «Динамо» отчета тем более не требовал — Бесков-то работал в другой команде! По-моему, он стал первым человеком в советском футболе, который заговорил о профессиональном статусе своего занятия. «Я, — говорил Константин Иванович, — профессиональный тренер. Работаю там, куда приглашают, где востребован».