Спартак. Гладиатор

Карбона замутило от напряжения. С тех пор как Спартак взял его под свое покровительство, он часто наблюдал за тренирующимся фракийцем. Тот был хорош. Чертовски хорош. Но и его противник тоже неплох. Карбон почувствовал угрызения совести из-за того, что причиной его волнения лишь отчасти была судьба самого Спартака. Если победит черноволосый гладиатор, Карбон наверняка утратит защиту, которой пользовался все эти месяцы, а значит, жизнь его окажется в опасности. Карбон не имел ни малейшего желания возвращаться к тем мрачным временам, когда он только-только пришел в лудус. Спартак должен победить!

Батиат появился ровно в тот момент, когда прибыл Альбин со своими спутниками. Ланиста облачился в свою лучшую тогу, напомаженные волосы блестели. От его многословного, льстивого приветствия Спартака затошнило. Он присмотрелся к Альбину, самодовольному, дородному мужчине напыщенного вида, и его гостю, Крассу, — тот был настолько же широкоплеч, насколько принимающий его политик толст. На красивом лице Красса застыло слегка надменное выражение. Он неуклюже уселся на центральное сиденье первого ряда, самое почетное место, жалуясь на жесткий камень. Батиат извинился, прошипел приказ Фортису, и тот вскоре вернулся с пухлой подушкой. Красс, похоже, остался доволен и уселся, поджав губы. Обеспокоенный Альбин устроился рядом. К ним присоединился Батиат, а остальные гости, чиновники невысокого ранга и телохранители, заняли следующий ряд.

Карбон не мог оторвать глаз от Красса. «Он выглядит ровно так заносчиво, как я и думал. Мерзавец!»

Спартак тоже посматривал на Красса. «У этого сукиного сына такой вид, будто он не срал неделю». Он отвел взгляд прежде, чем политик его заметил. «Не отвлекайся. Спокойнее». Спартак вспомнил, как с лица Ариадны исчезло ледяное выражение, когда она услышала, что его выбрали для этого боя. В памяти всплыли ее слова, и он ухватился за них: «Твой сон совсем о другом. Этого не может быть».

Поскольку это не обычные организованные гладиаторские игры, здесь отсутствовала обычная пышность публичного зрелища. Не было ни марширующих по арене групп трубачей, ни увлекаемых рабами платформ с раскрашенными статуями богов, которым выказывалось почитание в этот день, ни процессии с призами, приготовленными для победителей, — серебряными подносами с пальмовыми ветвями и кожаными кошельками с монетами. Когда Спартак и его противник в полном вооружении встали перед Батиатом и гостями, пропела лишь одинокая труба.

По мнению Карбона, это делало бой более обыденным, но и куда сильнее пугающим.

Теперь в дело вступил Батиат. Он запел соловьем, превознося черноволосого фракийца. Особое внимание уделил его победам. По знаку Фортиса фракиец вскинул руки и повернулся вокруг собственной оси, чтобы Альбин с Крассом могли оценить его мускулистую фигуру. Ланиста велел сделать то же самое и Спартаку.

Гладиаторы свистели и вопили во всю глотку, подбадривая бойцов. Этот оглушительный шум, нарастая, заполнил школу.

У Ариадны, наблюдающей за происходящим из их комнатушки, перехватило дыхание. Она невольно восхищалась телом Спартака, но совершенно не желала, чтобы его выставляли напоказ в подобной ситуации. «А предпочла бы ты увидеть его в своей постели?» Она отмахнулась от несвоевременной мысли.

Наконец на арену вышел Фортис. Ему предстояло исполнять обязанности сумма рудис, судить бой. Он приказал гладиаторам встать в пятнадцати шагах друг от друга, потом посмотрел на Батиата. Ланиста кивнул, и Фортис подал знак трубачу. Раздалась короткая мелодия, и капуанец отошел в сторону.

Спартак не стал кидаться вперед. Вместо этого он медленно двинулся к противнику; босые ноги беззвучно ступали по песку. Темноволосый фракиец, двигавшийся с грацией танцора, повел себя точно так же. Спартак оказался не готов к мастерству этого бойца. Когда между ними осталось не более полудюжины шагов, тот внезапно сорвался с места. Он рванул вперед, словно волк, преследующий оленя, и ударил сикой прямо в лицо Спартаку. Спартаку некогда было поднимать скутум. Он отчаянно попытался уклониться. Чужой клинок просвистел мимо, пройдя впритирку к его щеке.

Спартак взревел от гнева, но противник уже успел ловко развернуться, используя инерцию удара, и вышел из зоны его досягаемости. Благодаря этому трюку он оказался позади Спартака. Спартак развернулся — и тут же налетел на следующую атаку, очередной яростный удар в лицо, но на этот раз сумел отбить его скутумом. Ответный выпад, который должен был пронзить противника насквозь, не достиг цели. Тяжело дыша, бойцы разошлись.

Красс наклонился и что-то прошептал Альбину на ухо. А потом дородный политик довольно кивнул Батиату:

— Впечатляющее начало.

— Благодарю, господин! — отозвался ланиста.

А на песке арены гладиаторы осторожно кружили вокруг друг друга, позабыв про зрителей.