«Спартак». Хроники возрождения». Книга четвертая. 1979 год. Восхождение

«Константин Иванович был человеком непредсказуемым. Сейчас так, через пять минут – уже по-другому…»501, – вспоминал Юрий Гаврилов. «У Бескова можно нарваться на оглушительную взбучку буквально ни за что! Любая мелочь выливалась едва ли не во вселенский скандал…»502, – рассказывал Георгий Ярцев и вспоминал, как Бесков гнал их с Хидиятуллиным из комнаты: «Нам он говорил: «Пойдите, погуляйте, чего валяетесь?». Мы одеваемся, выходим на улицу. А навстречу идут Гаврилов с Шавло. И узнаем, что их он увидел на дороге и сказал: «Вы здесь до простуды, что ли, собираетесь гулять? А ну-ка, пошли в номера!»503. Похожая трагикомичная история, со слов Олега Романцева, приключилась с Гавриловым, которого Бесков в день игры сперва застал за игрой в шахматы: «Ты чего тут расселся? Надо об игре думать, а не о шахматах. Иди прогуляйся…»504, через некоторое время встретил у речки: «Ты что тут расхаживаешь, энергию тратишь? У нас такая серьезная игра, а ты ходишь туда-сюда…»505, а потом, обнаружив в номере, вновь обрушился на него: «Ты что лежишь? У тебя же ноги затекают. Как ты вечером играть будешь?..»506.

«Лишь позже я понял, что такой вот постоянный прессинг не был придурью, а стал фирменным бесковским отношением к спорту, системой, в которой игрок не должен быть спокоен, а должен постоянно находиться в напряжении…»507, – заметит впоследствии Евгений Ловчев: «Приемы обращения с футболистами, когда в команде не должно быть все спокойно, когда обязательно должны тлеть очаги недовольства, были выстраданы тренером его многолетним опытом…»508.

«Видите ли, когда на сборах в той же Тарасовке проводишь уйму времени, то случиться могло всякое. Иногда вспыхивала искра недопонимания, какие-то мелкие ссоры и стычки. Мы-то, игроки, между собой практически не ругались. Конфликт подчас на ровном месте вызывал, к примеру, Константин Иванович…»509, – заметил Ярцев. А братья Старостины, Николай и Андрей, напротив, конфликты пытались погасить: «Вот тут ненавязчиво, достаточно мудро «разруливали» ситуацию великие братья, основатели «Спартака». Они «тушили», нивелировали любую вспышку. И футболисты продолжали общаться, как ни в чем не бывало. Это, поверьте, особое искусство. При одном только появлении Старостиных в Тарасовке мы улыбались, хандру, если таковая случалась, как рукой снимало…»510.

Напротив, даже просто само появление Константина Ивановича вызывало напряжение: «Бесков создал в «Спартаке» специфическую атмосферу. Уйдя из команды, я нечасто приезжал в манеж в Сокольниках – а когда приезжал, то слышал: «Тс-с… Сейчас Бесков будет здесь проходить». Все его боялись, что противоречило спартаковским нравам, воспитанию, ауре…»511, – утверждал Евгений Ловчев. Анатолий Исаев подтвердил: «Он идет, а народ, как его завидит, разбегается. Иначе подойдет и начнет: не то одел, не так причесался. У нас в «Спартаке» таких людей отродясь не было…»512.

Общение с Бесковым было зачастую непростым испытанием даже для людей, от него никак не зависящих. «Перепады настроения Бескова, резкие и в самом коротком разговоре, осложняют и самую спокойную беседу с ним – он не умеет быть долго нейтральным. Любое неосторожное, не совпавшее со строем его чувств и ходом мысли слово может вызвать у него реакцию, сразу выбивающую собеседника из седла. Он окончательно теряет интерес к не увлекающему его больше разговору, отвлекшись на пришедшую ему в голову мысль, немедленно поглощенный ею целиком. Непривычного к манере Бескова собеседника это смущает, коробит, подавляет, обижает, зачастую обращает в тайного, а то и явного недоброжелателя в дальнейшем…»513, – вспоминал Александр Нилин. А Лев Филатов, повторимся, заметит: «С Бесковым не получаются споры, затеешь – и недалеко до ссоры…»514. Свое эссе о Бескове, которое здесь процитировано, Лев Иванович завершил словами: «Поэтому я и не искушаю судьбу, встреч с ним не ищу и дружескими глазами наблюдаю издали за его футбольной деятельностью…»515, назвав свои заметки необычайно тонко – «Дружба без встреч».

Мало кто в команде, по воспоминаниям спартаковцев разных поколений, мог не то, чтобы вступать в споры, а вообще открывать рот в разговоре с Константином Ивановичем. Как заметит Олег Романцев, «…возражать Бескову смысла не было. Если ты рискнул, он тебе начнет по полчаса рассказывать про все твои прошлые ошибки. Как у Крылова: «Да помнится, что ты еще в запрошлом лете мне здесь же как-то нагрубил: Я этого, приятель, не забыл!». Поднимет свои тетради с желтыми от старости страницами и начнет зачитывать:

– А вот здесь ты помнишь, как ты играл? А здесь? У меня все записано…»516.