«Спартак». Хроники возрождения». Книга четвертая. 1979 год. Восхождение

И разве не были состоявшимися личностями, «опытными и яркими, заметными и известными футболистами» многие выдающиеся спартаковские мастера, много лет работавшие с Бесковым? Разве может человек, не обладающий характером и волей, пройти путь от никому не известного игрока второй лиги, замеченного Бесковым, до игрока сборной страны? «За десять лет совместной работы с Дасаевым, Черенковым, Родионовым в наших отношениях не было ни одного пасмурного дня. К тем, кто предан делу, у меня нет претензий. А ведь это большие футболисты, думающие ребята, у которых свой взгляд на жизнь. Они не всегда и не во всем согласны со мной, да и вряд ли это нужно и возможно…»579, – заметит Бесков. Все дело тут в доверии, считал Александр Нилин: «Бескову, такому неприступному, непроницаемому, внешне никогда не выдавшему никому своих сомнений, мучительно трудно ощущать себя в работе с людьми, не относящимися к нему так, как, полагает Константин Иванович, он того заслуживает. Он всегда почувствует, если его подопечный футболист не то, что не любит – подумает о нем плохо. И простить этого не в состоянии. Перебороть возникшую к такому человеку неприязнь, может быть, и переборет – в интересах дела. Но простить – нет, не простит. Наиболее хорош Бесков для тех, кто доверяет ему беспредельно…»580.

Обида же многих получивших отставку у Константина Ивановича премьеров – еще и сродни ревности, полагал Нилин. Тренер, всю жизнь строивший команду своей мечты, в какой-то момент переставал их видеть в этой команде: «Бесков видит состав завтрашний, послезавтрашний – игровые идеи, связанные с будущим никому пока неведомой молодежи, захватывают его воображение. Своими футбольными мечтаниями он невольно задевает чувства игроков, еще намеренных выступать сезоны и сезоны, но втайне осознающих, что футбол в каждом матче, который спрашивает с них Бесков, для них уже заказан…»581. А внезапность, внешнюю парадоксальность этих отставок обуславливал дар тренера увидеть эту предопределенность раньше других: «Бесков одержим целым и чувствует себя сильнее игроков в предвидении неизбежных в футболе перемен, когда лучший игрок, по мнению тренера Бескова, перестал быть лучшим раньше, чем сам это понял, раньше, чем убедились в этом партнеры и догадались другие заинтересованные лица, осознали, наконец, болельщики…»582.

Александру Нилину, пожалуй, удалось найти ключ к пониманию всех этих внезапных, на непосвященный взгляд, нередко конфликтных расставаний Бескова с ведущими и заслуженными мастерами: «В том-то и особенность – главная особенность, отличающая тренера Бескова, что он учит играть в футбол. Идет самой трудной дорогой – хочет, надеется научить футболу каждого, кто встретился на его пути. Но не может пройти равнодушно мимо игрока, который чего-то не умеет, а мог бы – не поздно еще – суметь при старании, при желании. И те же нетерпимость и несовершенство выражаются у него в резком – и жестоком по почти незамедлительно сделанным выводам – охлаждении к тем, кто достиг потолка, больше не прибавит, не сможет, израсходовал все резервы. И необязательно (Бесков в конце концов практик и при всех футбольных мечтаниях суровый и трезвый реалист) потерявший перспективу будет тут же отчислен…»583. Догадку Нилина подтвердит впоследствии и сам Константин Иванович, заметив: «Футболисты взрослеют и уходят из спорта, прекрасно понимая, что я расстаюсь с ними только потому, что они перестали отвечать моему представлению об идеальном игроке…»584.

«Работа тренера и работа педагога неразрывно связаны…»585, – заметил однажды, словно бы в подтверждение этих наблюдений Нилина, сам Бесков, а на вопрос, стоит ли браться за тренерское дело, если нет педагогических способностей, ответил коротко и жестко: «Лучше не браться…»586. Не имея возможности брать «готовых» игроков со стороны, Бесков был вынужден растить их сам. Впрочем, это вполне соответствовало его принципам: «…Что касается клубной работы, то я всегда старался уважать болельщиков других команд и приглашал футболиста, который по тем или иным причинам не подходил какому-то клубу, или из низших лиг…»587. Но главное – делать из никому не известных или всеми списанных со счетов игроков мастеров, кажется, и было его призванием…

Евгений Ловчев, имевший собственную историю отношений с тренером, впрочем, отказывал тому в праве именоваться учителем: «Многие футболисты, поигравшие в «Спартаке» бесковских времен, называют Константина Ивановича своим учителем. Долго пытался найти ответ на вопрос, почему так происходит, ведь Бесков был очень жестким, мнительным человеком, который не признавал своих ошибок. А потом понял – просто в бесковский период в «Спартаке» было много футболистов, приходивших, что называется, из ниоткуда: либо из второй-первой лиги, либо из команд, в которых они не были лидерами. Да, Бесков умел разглядеть талант, помочь раскрыться. Но учителем – убежден в этом – быть просто не мог…»588.