«Спартак». Хроники возрождения». Книга первая. 1976 год. Катастрофа

Да и киевляне, как Зонин описывает в своей книге «Вся жизнь – футбол», еще в первом круге безуспешно подкатывали с «интересным предложением»: «Первая игра того сезона была у нас в Луганске с киевским «Динамо». В дверь комнаты на базе, где готовилась команда, постучали два человека. Один – сотрудник обкома, другой – Александр Севидов, главный тренер киевлян – чемпионов страны. «Здравствуй, Герман». – «Рад тебя видеть, Саша. С чем пришел?». Посмотрел он на меня задумчиво и говорит: «Давай, Гера, сыграем вничью. Покажем хороший, красивый футбол, порадуем зрителей. Хочешь, будет 0:0, если надо – 1:1 или 2:2…». Возникает резонный вопрос: почему вдруг наставник чемпионов пришел к коллеге, который вроде бы ему и не конкурент, договариваться о ничьей? Думаю, есть несколько вариантов ответа, которые не взаимоисключают, а дополняют друг друга. Во-первых, киевлянам на Украине почти все команды безропотно платили дань одним «домашним» очком. Поэтому и состоялся такой разговор. Во-вторых, «Заря» сезоном раньше впервые стала четвертой, и Севидов, зная нашу силу, не хотел рисковать. В-третьих, возможно, что у «Динамо» на тот момент существовали проблемы, а у Севидова – основания для тревоги. Скорее всего, так и было. Ведь после того, как я сказал жесткое «нет», мы разбили киевлян, как никто в сезоне, – 3:0. Но вернусь к тому разговору. Я ответил Севидову: «Саша, будем играть честно. Если проиграем, значит, мы слабей. Но учти: «Заря» настроена по-боевому». В общем, ушел он ни с чем…»350.

Зонин в своих мемуарах рассказывает и еще одну историю о «чемпионском» матче ворошиловградцев, искренне не допуская возможной договоренности, хотя сама ситуация представляется достаточно одиозной: «В турнирной таблице накануне матча с „Торпедо“ ситуация сложилась так, что даже в случае ничьей с автозаводцами „Заря“ становилась чемпионом страны. Шли последние приготовления к игре, как вдруг в раздевалку ворвался сияющий Саша Ткаченко, наш вратарь. И с порога закричал: „Мы чемпионы! Мы чемпионы!“ – „Да ты что, нам еще играть и играть!“ – „Да я уже договорился с „Торпедо“ на ничью!“. Все были просто ошарашены. О чем мог договориться вратарь? С кем? Я не успел и слова вставить, как Журавлев – натура прямая, открытая, бескомпромиссная – вскакивает и рубит сплеча: „Если пропустим хоть один гол, клянусь – я с поля уйду“. Кое-как успокоил ребят. И вот игра. Ведем – 1:0. А потом нам забивает „Торпедо“. Гол, правда, был красавец, претензий ни к вратарю, ни к игрокам при всем желании предъявить невозможно. Но Журавлев, верный своему слову, покинул поле. Вот почему его нет на снимке, когда мы сфотографировались сразу после матча, принесшего нам золото…»351.

Зонин убежден: «Я знаю слишком хорошо, что в сиянии той „Зари“ многие до сих пор видят лишь блеск золота, за которое мы, дескать, жетоны чемпионов Советского Союза купили. Сильно же мы тогда царство футбольное советское напугали, коли люди на полном серьезе глупости такие говорят. Но тот, кто обеими ногами крепко на почве нашей футбольной стоит, тот, кто в принцах и нищих всесоюзного футбола побывал, скажет: можно было купить место в высшей лиге, в еврокубках или даже медаль – бронзовую, серебряную, но – не золотую! Медалью чемпиона Советского Союза клянусь!..»352.

Не исключено, впрочем, что Зонин, человек футбола, искренний и увлеченный, мог просто не видеть происходящего. Команда действительно играла, и заслуга тренера, целиком погруженного в свои тренерские заботы, была несомненна. «Мне рассказывали, что главный тренер «Зари» Герман Семенович Зонин еще на предсезонке выгонял своих подопечных с утра пораньше на кросс. Он и сам каждый день преодолевал 16 км в бодром темпе. Футболисты, которых он заставлял бежать вместе с ним, проклинали его по этой причине. Хотя позже кое-кто скажет: во многом по той же самой причине «Заря» и стала чемпионом в тот год…»353, – свидетельствовал Сергей Шмитько.

Любопытной в этой связи представляется история, рассказанная Львом Филатовым, навестившим в 1972 году Зонина в Ворошиловграде: «В тот момент, когда «Заря» лидировала, я поехал в Ворошиловград, движимый репортерским любопытством. Сначала я был озадачен всякого рода предложениями, чересчур смахивающими на откровенное взяточничество, которыми меня осаждали в гостинице неведомые мне лица. Пришлось держать ухо востро. Перед отъездом я навестил на казенной квартире тренера «Зари» Германа Семеновича Зонина, ленинградца, профессионала, человека волевого и увлеченного. За чаем его жена Нина Максимовна, к слову сказать, майор милиции, но не ворошиловградской, а ленинградской, чуть не со слезами на глазах обратилась ко мне:

– Прошу вас, повлияйте на Германа, пусть уезжает, я бы его хоть завтра увезла, нечего ему тут делать, он как слепой, ничего вокруг себя не видит. Это же плохо кончится…